– Или? – Против своей воли Бесарт улыбнулся, впервые за долгое время забыв о кашле.

– Или мы сразу перейдем к финальному акту спектакля, – ирландец недоуменно пожал плечами, – ты уберешь руку с пистолета и отправишься паковать чемоданы…

В этот момент Радольский осознал, что согласен. Более того – он взаправду хочет, чтобы его купил этот нагловатый рыжий. Потому что чем бы ни полнились сводки Клуба, стиль Финукейна оказался ему симпатичен. Как и перспектива заменить умирающий блок в груди.

– Почему именно я?

– Потому что мне понравились изготовленные тобой оборонные терминалы.

– А если откровенно?

– Потому что на данном этапе я столкнулся с трудностями в вербовке наиболее рейтинговых пенсов. Ходовых пенсов, не отошедших от дел.

– Спасибо за честность.

– Ты ведь не растерял навыков, Бесарт? – внезапно посмурнев, с недоверием спросил гость.

– Когда кашель усилился, я написал персональную программу, – все еще не торопясь демонстрировать интерес, ответил Радольский. – Через боевой терминал она корректирует вибрации моей диафрагмы и систем наведения при стрельбе с обеих рук.

Брови ирландца приподнялись, он хмыкнул.

– Выходит, я не ошибся.

– Осталось не ошибиться мне.

Вместо ответа рыжий вынул из пальто смартком, старый, потертый, купленный в Санктуариуме и наверняка с затертыми идентификационными кодами. Вынул медленно, но уверенно, даже не подумав предупредить Бесарта, чтобы тот не начинал пальбу. Семь раз пиликнул сенсорными клавишами набора номера, развернул прибор экраном к хозяину квартиры.

Едва взглянув на цифры, Радольский выпустил пистолетную рукоять.

– Шах и мат?

– Шах и мат, – с достоинством подтвердил Финукейн, завершая заключенную сделку старинной ритуальной фразой. – Шах и мат, пешка.

Бесарт встал с дивана, стараясь не хвататься за левую половину груди. Кивнул на массивный книжный шкаф в углу гостиной.

– Там на нижней полке бутылка коньяка. Хорошего. Бокал найдешь на верхней. Выпей, шеф, это бодрит куда сильней твоего таббабинола…

И прошел в спальню, на ходу продумывая, какие вещи и электронику предстоит взять с собой. За его спиной ирландец скинул пальто на кресло, легко хлопнул в ладоши и подступил к шкафу. Скрипнули дверцы, с характерным звуком пробка покинула горлышко, в бокал полилось.

– Поделишься деталями? – спросил Радольский, выуживая из-под кровати объемную сумку.

– Мы даем тебе возможность поработать несколько дней, – ответил ему Киллиан, бродя по комнате с напитком в руке и изучая графические наброски на стенах. – Затем садимся в кружок, и молимся Иисусу-Карающему, чтобы ни одна из них не отказала. Затем ты возвращаешься в это сонное царство и меняешь себе легкое. Или, если захочешь, сразу оба.

Бесарт Радольский улыбнулся и расстегнул молнию дорожной сумки.

Издали двухэтажный бревенчатый дом казался брошенным.

Напоминавшим охотничью избушку времен, когда государство еще позволяло вести свободную охоту. Приземистый, похожий на форт эпохи фронтира. С узкими окнами-бойницами, забранными толстыми деревянными щитами, узкой подъездной дорогой и угрюмыми скальными выступами, подпиравшими постройку с флангов.

Колесный внедорожник, арендованный в Гранд-Рапидсе, подкатил на расстояние пистолетного выстрела, после чего Мартин заглушил двигатель. Не спеша покидать машину, осмотрел дорогу – неезженую, покрытую вчерашним снегом, ухабистую и оледенелую. Однако снег, вдоль обочин уложенный причудливыми спиралями, выдавал, что где-то за домом спрятан соратобу, на котором хозяин осуществляет вылазки за провиантом. И, наверняка, выпивкой…