– Шутишь, что ли? – огрызнулся я.

«Палм-отель» располагался в двух кварталах от Таймс-сквер, и если знавал лучшие дни, то еще до моего рождения. Меня осенило: название он получил из-за двух покрытых пылью и запущенных пальм в горшках, которые стояли в холле по обе стороны от входной двери. Здесь же сидел портье, еще менее ухоженный, чем эти пальмы, и первой моей мыслью было, что кто-то просто оставил восковую фигуру во время капитального ремонта отеля, где-то во времена третьего срока правления президента Рузвельта, – и так и не вернулся за ней. Но тут на его желтоватой щеке дрогнул мускул, и я слегка приободрился.

– Хотите снять номер? – прохрипел он.

– Здесь? – Я пожал плечами. – У вас черный юмор, приятель!

– Да, здесь, в «Уолдорфе». – Он изящно поковырял в зубах пилкой для ногтей. – Вы что-то продаете?

– У вас остановился мой друг, – сказал я ему, – Джонатан Кук.

– Да ну?

Как известно, тише едешь – дальше будешь? Я закурил сигарету и спустя минуту снова посмотрел на портье. К тому времени он усердно ковырял пилкой для ногтей в другом углу рта, словно на полном серьезе намеревался продырявить себе челюсть, невзирая на возможность летального исхода.

– Поиграем в «угадайку»? – оживленно поинтересовался я. – Давайте так: я называю номера комнат по одному, а вы мне отвечаете – «горячо», «холодно», «угадал».

– Кук? – произнес он неторопливо. – Он в двадцать первом номере. Хотите, чтобы я позвонил и сообщил ему, что вы здесь?

– Мы старые друзья, малыш Джонни и я, – сказал я заискивающе. – Хочу сделать ему сюрприз.

– Вы – судебный исполнитель?

– Он задолжал мне полсотни долларов. Карточный долг. Если вы скажете ему, что я здесь, он выпрыгнет прямо из окна, и мне придется снова разыскивать его.

– Сурово.

Я вынул из бумажника банкнот в пять долларов и положил перед ним.

– Вот десять процентов, хотя я еще не получил свои денежки, – кисло сказал я. – Если я не застану его, то вернусь сюда, дружище, заберу деньги обратно и расквашу тебе нос за плохие шутки.

Высохшая клешня проскользнула над столом, и бумажка исчезла. Пилка для ногтей обвиняюще нацелилась на меня острием.

– Он здесь, – пробурчал портье. – Я не настолько глуп. Тот, кто поднимается наверх, должен непременно спуститься вниз, чтобы уйти, правильно?

Бросив взгляд на лифт, я решил, что, пожалуй, на второй этаж быстрее будет подняться по лестнице. Номер Кука оказался в конце унылого длинного коридора, и, когда я по нему проходил, мне в нос ударил запах пищи – несмотря на висящее на стене запрещение сорокалетней давности, здесь явно готовили в номерах. Затем я постучал в дверь двадцать первого номера и стал терпеливо ждать, изобразив на лице приличествующее случаю выражение. Секунд через десять дверь приоткрылась на пару дюймов, и сквозь щель на меня уставился холодный синий глаз.

– В чем дело? – прозвучал резкий голос.

– Мистер Кук. – Я одарил его чинным взглядом, повернувшись левым профилем. – Я – Дэнни Бойд, и мне нужно поговорить с вами прямо сейчас. Это вопрос жизни и смерти. Без шуток.

– Идите куда подальше! – В холодном синем глазу светились подозрительность и недоброжелательность.

– Лака Тонь тоже прибыла сюда, – выпалил я, – и жаждет вашей крови.

– Лака Тонь? – Он поколебался пару секунд, затем дверь открылась шире. – Может, вам лучше войти, мистер Бойд?

Номер оказался довольно просторным. У стены стояли огромная кровать, пара кресел и столик для кофе. Одна полуоткрытая дверь ясно показывала, что за ней – санузел, другая вела, по-видимому, на крохотную кухоньку рядом с ванной.

– Присаживайтесь, мистер Бойд, – тихо предложил Кук. – Хотелось бы узнать побольше о Лаке Тонь.