– Что?

Костя улыбнулся.

– Слушай, а вот такие штуки… они сами у тебя получаются, или ты как-то делаешь их? – Он осторожно потрогал закрутившиеся концы Элиных волос.

– Вот ты даешь! Я тебе о беженцах говорю…

– О беженцах? – удивился Костя. – Я думал, ты меня ругаешь…

– Я тебя ругала, что вы до того заигрываетесь в свои пулялки, что ничего не соображаете, в реальность вернуться не можете.

– Не разговаривай, как старая тетя, – тут же ответил Костя.

– Я же говорю – твоя невеста учится в первом классе.

– Всё, отстань от меня! – обиделся Костя. – Не ходи за мной!

Эля засмеялась и обняла Таню, которая некоторое время уже шла рядом с ними.

– Во дают принцесски!

– Я же тебе говорю: я – свободная независимая женщина! – кивнула Танька. – И никто мне не нужен!

– Кроме Егорки и Ванечки, да, Танюха?

– Да ну их!

Девочки, смеясь, пошли в кабинет литературы. Костя, вздохнув и посмотрев на свое отражение в стекле на стенде, тоже зашел в класс. Ведь он красивый… Мама так говорит, на папу похож… И брекеты у него модные… Мама купила несколько комплектов цветных заклепок на брекеты, чтобы он красивым в школу ходил. И Костя подбирает заклепки. Сегодня – зеленые, потому что шнурки на ботинках ярко-зеленые, вчера вот были красные, потому что весь был строго одет – бело-черная гамма. И только брекеты – ярко-красные. Стильно же. Непонятно, почему Элька смеется, нарочно, наверно, чтобы он думал, что он ей не нравится. А зачем тогда яблоками и булочками его кормит? Не любила бы, ни за что бы свой завтрак с ним не делила.

Когда Эля ушла прочь от Мити, к нему тотчас же подбежала Тося.

– Ты классный… – сказала она без всяких предисловий. – Когда у тебя концерт в музыкальной школе?

– Вот только что был… Годовой… Я играл Моцарта, – растерялся Митя. – А что, ты хотела пойти?

– Конечно, хотела! – Тося расстроенно кивнула и погладила его по руке. – Моцарта играл, здорово… Какой ты необыкновенный… Какая рука красивая… Приятная кожа… Пальцы такие… Настоящий пианист…

– Вообще-то я играю на виолончели, – сказал Митя, аккуратно, чтобы не обидеть девушку, отнимая руку, неудобно все-таки, все смотрят вокруг. – Я тебе говорил, кажется, да?

– Да, ты говорил… Я помню… Конфету хочешь? – Тося быстро достала конфету из кармашка юбки, развернула ее и поднесла к Митиным губам. – Шоколадка немного расплавилась… Я теплая очень, шоколадка об меня согрелась… А у тебя губы красивые… Такие брутальные… – быстро и негромко продолжала девушка. – Сексуальные… Верхняя особенно…

Митя молча жевал конфету и смущенно слушал Тосю, не зная, что на все это сказать.

– Наверно, ты хорошо целуешься, да? – продолжала Тося.

– Н-не знаю… – ответил Митя, чувствуя, что говорит что-то не то, и вообще… ужасно неудобная ситуация. – То есть… Д-да…

– Покажешь?

– Что? – Митя почувствовал, что неудержимо краснеет, как дурак, как последний идиот.

– Как ты целуешься… Попробуем? Прямо сегодня… – совсем тихо, но очень внятно проговорила Тося. Никто не мог этого услышать. Со стороны могло показаться, что Тося стоит рядом с ним и просто улыбается.

– А… – Митя не знал, что ответить, а Тося ждала ответа. Нехорошо, когда девушка ждет ответа, а ты стоишь столбом и не знаешь, что ответить. – Я… Слушай, я хочу математику повторить…

– Я с тобой… – проворковала Тося и цепко взяла его под руку. – Куда пойдем? На диванчик?

На большом круглом диване у окна в холле уже сидели две парочки и несколько ребят. Ребята играли в телефон, а парочки обнимались. Митя дошел с Тосей до дивана, остановился, потом освободил свою руку, аккуратно, но твердо.

– Нет, знаешь, извини, я сейчас… просто не могу. Хорошо? Не обижайся.