– В профкоме также жизнь кипела вовсю, и там от обилия молодых парней и девчат было не протолкнуться, которые туда как в Церковь на праздники хаживали – за милостынями к попу… И это было абсолютно естественно и понятно: там царили, правили бал их величество Дефицит, Халява и Дармовщина. Понимай: ставили в очередь на квартиры, распределяли путёвки в дома отдыха и санатории, на Новогоднюю ёлку билеты, выписывали материальную помощь нуждающимся, земельные участки под дачи особо-ценным кадрам “из-под полы” выделяли, да много ещё чего. Профком есть профком – настоящий Клондайк при советской власти, волшебная шкатулка с подарками, с “ништяками”. Чего мне тебе объяснять-то, трудящемуся человеку! Попасть работать туда, если помнишь, или же просто заходить раз от разу и плакаться было делом крайне полезным и выгодным. Всем. Вот и слетались туда все институтские нытики, плаксы, халявщики и прохиндеи – как мухи слетаются на дерьмо. Как ни зайдёшь туда – всё они там кучкуются и шушукаются, проворачивают Дела; или же “полезно общаются” – по-ихнему, по-деловому… А наш профком в этом плане, плане левых доходов и дел, плане наживы, был вообще заведением удивительным, если не сказать уникальным; был этаким предприятием в предприятии или закрытым элитным клубом, со своими негласными правилами и нормами поведения, со своим же достаточно жёстким уставом, который там соблюдался неукоснительно всеми членами, счастливыми обладателями профбилета, чуть ли не по наследству передавался как знамя полка. Как и должность самого председателя, к слову. Представляешь себе!…

– Как это? – напрягшись, сначала даже и не понял я мысли напарника, не врубился, как следует, не догнал. – Что ты имеешь в виду, Валер, поясни?… Я ведь на заводе 17 лет отработал. И у нас там, правильно ты говоришь, тоже профком имелся, куда я за путёвками в пионерские лагеря регулярно бегал, за материальной помощью. И всё всегда получал… Или, почти всегда, скажем точнее. И ничего такого особенного не замечал, чтобы там какой-то особый порядок существовал, жёсткие, как ты говоришь, уставы, правила и законы.

– Ну-у-у, не знаю, Вить, что в вашем профкоме делалось, спорить не стану. Тебе, как говорится, видней. Но что творилось у нас – я хорошо уяснил: в течение десяти лет мог воочию наблюдать тамошние порядки… Я, помнится, когда только пришёл на работу в августе 85-го, – так вот у нас тогда председателем профкома Озимова работала Татьяна Исааковна, красивая породистая еврейка, холеная, дородная, гладкая – бой-баба, как про таких говорят, и одновременно зефир в шоколаде. Она мне уже тем запомнилась и запала в душу сразу же, что на меня как на вошь смотрела при встречах, именно так; да ещё и ехидно ухмылялась при этом, и как-то уж очень зло. Непонятно почему даже: ведь мы никогда не пересекались с ней, не были знакомы прежде; и я к ней ни за чем не ходил, не скандалил и не нарывался… Ну да ладно, сейчас не об этом речь, а о том, что на неё уже и тогда, осенью 1985 года, завели уголовное дело следователи прокуратуры за какие-то там дела-аферы, которые она на нашем предприятии прокручивала: квартирами торговала вроде бы в новом кооперативном доме… Но посадить её не смогли, естественно: она быстренько собрала вещички и умотала с мужем в Израиль, откуда её было уже не достать. Оттуда вообще никого достать невозможно, как известно: для того евреи его и задумывали и создавали после Второй Мировой войны, этот свой разлюбезный Израиль, “землю обетованную”, чтобы прятаться там ото всех, отлёживаться в тепле, жирок наедать, быть неподконтрольными и неподсудными для мировой Фемиды. Повторять тот Вселенский позор, связанный с делом Дрейфуса сначала, а потом и Бейлиса, им уже не охота, понятное дело, терпеть от вонючих гоев препятствия и неудобства…