Затем Алиса зачем-то поправила шторы и отметила про себя, что за окнами еще светло, несмотря на то что в конце декабря темнеет рано.

– Рыжик. Рыжик мой… – не выдержав тишины, произнесла вслух Алиса, словно зовя сына. И вдруг разрыдалась, горько и тяжело.

Она жалела о том, что сама отправила Максима к его отцу, в Питер. Рыжик мог учиться и здесь, в Москве, ведь в столице полно хороших вузов. И они были бы вместе, мама и сын. И тогда Алиса после работы торопилась бы домой – приготовить что-нибудь вкусненькое и не стояла бы эта звенящая тишина в квартире, да и вообще…

Алиса жалела о том, что сын уехал, но, с другой стороны, понимала, что Рыжика пора отпустить. Она – безумная мамаша, которая способна задушить сына своей заботой и любовью. Не буквально, нет, поскольку Алиса в отличие от многих авторитарных мамаш не позволяла себе командовать сыном, не навязывала ему свое мнение, не запрещала ничего… Но зато Рыжик чувствовал страх и беспокойство Алисы за него, словно он был хрустальной драгоценностью. Рыжик всегда жил с тягостным чувством: «мама будет беспокоиться».

Поэтому сына надо было отпустить. К счастью, в этот момент появился Игорь, бывший муж, который позвал Макса к себе. И Алиса с радостью отправила сына в другой город. Не только с намерением перерезать невидимую пуповину, но еще и потому, что рядом с домом, где жил Игорь, буквально через дорогу находился хороший вуз с той специализацией, к которой тянулся Рыжик. К тому же вместе с Игорем проживала и бывшая свекровь, Эмма Станиславовна. Дама со специфическим характером, но, безусловно, обожающая своего внука. Она обещала Алисе, что будет заботиться о Рыжике дома…

Первое время после того, как сын уехал, Алиса не переживала сильно. В конце этого лета был ремонт в поликлинике, из одного кабинета приходилось переезжать в другой…

В сентябре, после сезона дач и отпусков, повалили пациенты, также не оставлявшие времени для тоски, а вот в декабре Алиса наконец осознала масштаб перемен. Отныне она одна и всегда будет одна. Даже если Рыжик через пять лет решит вернуться к матери, ей стоит помнить, что он уже взрослый, самостоятельный человек. Макс будет пропадать на работе, у него появится личная жизнь, возможно, он женится, родятся дети… И это хорошо, это правильно!

Новый год, как узнала Алиса, сын собирался справлять в компании однокурсников. А еще у сына зимой должна была начаться первая в его студенческой жизни сессия…

«Мама, хочешь, я приеду на Новый год? Тридцать первого вечером приеду, а первого – уеду? У меня есть два свободных дня!» – вдруг спросил Рыжик, когда говорил с Алисой по скайпу. Сказал он это после того, как сообщил о своих планах, и, вероятно, что-то такое заметил в выражении лица матери.

«Нет, Рыженький, не надо. Если я не умею жить одна, без тебя, то это мои проблемы, не твои. Я еще молодая, дееспособная и адекватная женщина… И пока не нуждаюсь в опеке своего ребенка, рано. Я постараюсь справиться. Найду, с кем Новый год встретить, тебе не надо ради меня менять свои планы, перестраивать свою жизнь. Да я уже научилась жить одна… А теперь ты научись жить, не думая о том, что маме грустно, мама будет беспокоиться». Сын улыбнулся, вздохнул с облегчением. Кажется, он именно эти слова ожидал услышать от матери.

Но чем ближе был Новый год, тем тяжелее становилось на душе у Алисы. Похоже, впервые она встретит новогоднюю ночь одна.

Подруги, вернее, приятельницы у Алисы имелись, но все они были замужними дамами с маленькими детьми. Так получилось, что Алиса вышла замуж и родила ребенка раньше других своих сверстниц. А те не спешили, то ли следуя моде, то ли дожидаясь своих принцев… И дождались, и родили – но уже после тридцати, а то и тридцати пяти.