Я улыбнулась.

– С головной болью вы угадали. Она иногда возникает именно в том месте, на которое вы указали.

– Я видел у Тихона проблемы с давлением, – продолжал Роман Наумович, – он краснел, часто нервничал, у него сложилась не самая приятная обстановка дома.

– Трения с женой? – предположила я.

– С Антониной они жили душа в душу, – возразил собеседник, – а в последнее время их отношения стали еще нежнее. Прямо Ромео и Джульетта! Если Тоня звонила мужу, то он прерывал даже заседание клуба, выходил из комнаты. Но у Ткачева был хорошо поставленный голос преподавателя, приученного читать лекции в большой аудитории, шептать он не умел, и мы прекрасно слышали, как наш председатель воркует с женой: «Да, дорогая. Конечно, непременно привезу. Куплю тебе суши с угрем. Да, именно с угрем. Разве я мог забыть, что ты любишь?» Я ему в такой момент всегда завидовал. Прожить в браке много лет и сохранить свежесть чувств! Это не всякой паре удается. Из моих знакомых почти ни у кого нет того, что называется семейным счастьем.

– Я знаю много людей, у которых прекрасные семьи, – возразила я.

Роман Наумович прищурился.

– Мы говорим о разных вещах. Согласен, во многих семьях есть уважение друг к другу, общий бюджет, совместные хлопоты по воспитанию детей. Супруги вместе с друзьями и родней отмечают праздники, достигли некоего финансового благополучия, обзавелись квартирой, дачей, машиной, ездят за границу, они положительны со всех сторон. А где любовь-то? Просто мы видим мужчину и женщину, которые впряглись в повозку под названием «семья» и тянут ее изо всех сил по ухабистой дороге жизни. Но! Приносит ли супруг жене цветы и конфеты просто так? Спешит ли каждый вечер домой, потому что предвкушает встречу с любимой, или его влечет туда привычка? В том смысле, что куда еще идти-то? А Тихон ворковал с Тоней так, словно они вчера поженились. Не я один испытывал нехристианское чувство черной зависти. Помню, по лицу Семена Кузьмича тоже пробегала тень.

– Но вы сказали, что Тихон Матвеевич нервничал из-за обстановки дома, – напомнила я.

Роман Наумович вздернул подбородок.

– Кроме жены у него еще был сын. Я мало что знал о личной жизни Ткачева. Уже говорил – Антонину Ивановну редко видел, в гостях у супругов не бывал. Да, мы плотно общались с Тихоном по делам общества, раз в неделю встречались и пили чай, разговаривали. Но все это происходило исключительно в музее, мы там говорили лишь о том, как нам привлечь новых членов. Планов было громадье, и вдруг…

– Сейчас заварю вам «Синюю звезду», любимый чай Тихона.

Моисеенко встал и пошел к шкафу, продолжая говорить:

– Некоторое время назад Ткачев попросил меня срочно приехать в музей, дескать, поговорить надо. Я не удивился, так как у общества возникли трения с одним новым членом, полагал, что председатель хочет приватно обсудить со мной создавшееся положение. Мы сели на кухне, но речь пошла об ином.

Хозяин клиники снова поставил передо мной кружку, на сей раз жидкость в ней оказалась серо-бурого цвета, и лимона не было. Я сделала вид, что невероятно увлечена беседой, поэтому не вижу чашку, и уставилась во все глаза на Моисеенко. А тот продолжал рассказ.

…Роман Наумович слегка смутился, когда понял, что приятель впервые решил поделиться с ним своей личной проблемой – Тихон Матвеевич был зол на гражданскую жену сына.

Когда Нина впервые вошла в квартиру Ткачевых, она понравилась и Тоне, и Тихону – симпатичная девятнадцатилетняя девушка, скромно одетая, без вызывающего макияжа. Но когда сели пить чай, гостья попросила:

– Положьте мне вон того тортика.