Совместные усилия этих напастей: налоги, чиновничьи “услуги”, цены на солярку и удобрения, бандитские “наезды” за неуплату “дани” – довели хозяйство Тараса до банкротства. Пытался, разумеется, мужик сопротивляться (не хилым всё же был), но одному оказалось не под силу! Только крепкая крестьянская сердцевина не позволила Плугову пойти на суицид. Продав за бесценок всё, в том числе и землю-талисман, похоронив жену, отправив детей на заработки в Европу, он пришёл (ехать было не на что) в Бургород искать правды. Искания (по совету бывалых) начал сверху – с мэрии. Природное упорство помогло добиться аудиенции с замом мэра Задией Кимом Вагановичем, который курировал, в частности, вопросы сельского хозяйства в части земли.

Ким Ваганович внимательно и доброжелательно выслушал фермера-банкрота и переправил его своему первому помощнику со строгим наставлением – непременно помочь селянину! Через неделю первый помощник зама мэра не менее внимательно и более доброжелательно выслушал похудевшего и слегка износившегося Тараса и… отрядил к своему первому заму… Через месяц окончательно похудевший, выцветший и износившийся фермер дошёл по инстанциям до… уборщицы первого этажа мэрии тёти Фени. Та, давно приметив деревенщину-правдоискателя, сжалилась над горемыкой и коротко, но внятно, объяснила на местном диалекте бесперспективность намерений наивного простолюдина.

Горестно выслушав сердобольную, знающую женщину, не до конца сломленный, но изрядно опустошённый, Тарас заглянул в первый, встретившийся по дороге двор, чтобы доесть последние домашние сухари. Его внимание привлекла потасовка между странного вида людьми у кучи мусора. Вся злость и досада от безысходности, которая копилась это время, неожиданно подступила к вискам и обожгла голову целиком. Видя как два мужика и дёргающаяся женщина уже топчут двух других, меньшей комплекции, он кинулся на помощь последним…

Так Тарас Плугов, потомственный землепашец, по-деревенски крепкий мужчина работоспособного возраста возглавил компанию бомжей. Как ни странно, но в новом качестве Тарас почувствовал себя увереннее, нужнее и полезнее. На дне общества действовали настолько простые, даже примитивные, законы – пусть и порой суровые, – что Плугов почувствовал себя, хотя бы на время, хозяином этого унизительного положения.

Платонов пригласил бомжа домой. По этому случаю даже решил не выйти на работу, что для его профиля труда было неново. По дороге познакомились, и Сергей коротко объяснил причину своего внимания к Тарасу:

– Для моей фирмы, которая находится в стадии организации, нужны неординарные личности: одни, как у Достоевского, “унижённые и оскорблённые”, другие наоборот “возвышенные”, но то же недовольные и неудовлетворённые. Судя по тебе, ты принадлежишь к первым…

– Это точно: дальше унижаться уже некуда… – обречённо кивнул Плугов.

Его глаза слегка затуманились, губы нервно сжались, а по лбу пробежали складки морщин. Сергей проникся состоянием человека и, до прихода в дом, больше вопросов не задавал.

Расположились на кухне. После стакана “Ркацители” советского разлива и скромной, но сытной для неизбалованного человека, закуски, разговор пошёл предметнее и плодотворнее. Закончился он к обоюдному согласию и удовлетворению. Поскольку места в квартире Платонова хватало, то по желанию хозяина, Тарас здесь и обосновался временно. Через короткое время, как негласный представитель зарождающейся фирмы, Плугов устроился на непыльную, но ответственную работу в престижном месте.

Эту полноватую, ясноглазую блондинку с пышными, распущенными до пояса волосами и в джинсовой мини юбке давно приметили не только автомобилисты, проезжающие по трассе, что устремлялась на юг от Бургорода, но и работники правопорядка. Они регулярно забирали её с подружками для проведения душещипательных бесед и опустошения их сумочек от “личных” вещей, в том числе и денежных знаков.