Я восстановила, как можно большее расстояние между нами и не забыла улыбнуться, хотя мышцы лица словно одеревенели и плохо подчинялись велениям разума. 
Далее я спокойно сдержалась и не отреагировала на его приказ, даже позволила ему приблизиться и протянуть руку. Прикоснуться кончиками пальцев к щеке и нагло снять капюшон, хотя не имел права. Глядя в пол, даже стерпела поглаживания возле шеи и уха, но едва взял распущенную прядь волос и потянул за нее, вынуждая подойти за поцелуем, то терпение кончилось. Воздух со свистом вырвался из легких и точно также резко я нервно дернулась назад, создавая необходимые свободные метры. А рука шейха зависла в воздухе.

Не надо ко мне прикасаться своими мерзкими руками.  Ты уже показал, насколько уважаешь. Настолько, что на одну ночь нельзя отказать своим пристрастиям и желаниям. Правильно, удовлетворение гордости гораздо важнее женских мыслей и чувств.  Нет. Подобное чудовище не способно заботиться и уважать кого-то кроме себя. 
- Я, думаю, это не самая лучшая идея, - наигранно улыбнулась, скрывая запинку и наблюдая, как медленно опустилась рука шейха и как весь вид мужчины приобрел очевидное недовольство. Ярость в жестах и мимике. Так и чувствовался в его позе очевидный вопрос: "Что опять не так? Ведь я выполнил твой каприз?" У него вновь отобрали развлечение и он с трудом сдерживался, чтобы не рявкнуть или не схватить за волосы и насильно бросить на ложе и заставить выполнить приказ.   

-  Мы всегда жили вдвоем с Азаматом, а ты по ночам можешь быть занят «важными делами», а мы будем мешать, поэтому лучше не стоит. Извини, мне надо к Азамату!
Я вылетела из палатки быстрее, чем была остановлена рукой или телом мужчины. Должно быть, эффект неожиданности сработал. Уже захлопнув полог, я услышала грозное предостережение:
- Лилия! 
Я ничего не слышу. В особенности твоих приказов, как и ты моих просьб. 

8. Глава 8

POV Лилия

Из-за резкого отказа шейх за волосы не потащил, не убил, не наказал, а позволил пойти на все четыре стороны. Многие дни мы просто не разговаривали, не здоровались, делали вид, что не знаем друг друга. Смею предположить, что ему некогда разбираться со мной, поскольку возвращение оказалось не совсем безопасным. Во время перехода на нас опрометчиво напали бедуины, но атаку легко удалось отразить без особых потерь.

Отсутствие внимания, как к потаскухе, меня больше устраивало, нежели расстраивало. Вот так и должно быть. Сын - общий, но личные отношения между нами невозможны. Я была в некоей мере спокойна и счастлива в те дни, ведь Азамат всё время проводил с отцом во главе армии, отчего у них крепли родственные отношения, как отца и сына. Насколько знала, шейх не видел первого наследника  уже пять лет, а это значило, что он больше привязывался к Азамату, а не Ясуру. И, как мать, меня это тайно радовало. Естественно я желала, чтобы сын стал следующим шейхом. Я бы могла жить и в своей деревеньке, если бы не Азамат. Пусть получит всё самое лучшее - того, чего был лишен с рождения. Из-за своего эгоизма, личных проблем, воспоминаний и гордости я не собиралась убегать и лишать сына его прав. 

На родной земле Бонифациев (незадолго до оазиса) мы в последний раз остановились на ночлег в таверне одной из деревень. Поужинали, помылись, после чего я отправилась укладывать Азамата спать, но безрезультатно провалявшись в кровати, поняла, что сна нет и поэтому не осталось ничего более, как обреченно спуститься на улицу подышать воздухом. Несмотря на гул голосов и огромное количество посетителей, шейх заметил мой спуск по лестнице и то, что я не подошла к их столу, а прошла мимо, словно не замечая их и не отчитываясь о своих намерениях.  Мне сидеть рядом с ним противно, ужин в близости от него показался  очередной моральной и физической пыткой. Особенно сложно не встречаться с ним взглядом. Каждый раз у меня складывалось впечатление будто его глаза повсюду. Рядом. Везде щупают и трогают. Видят каждый мой жест.