Капитан улыбается, а я не могу оторвать взгляд от замка.

Волчий Клык, значит.

Очень уж подходящее название.

Мчусь через заснеженный лес, взметаю вокруг себя белоснежные жгуче-холодные хлопья и пытаюсь закрыться рукавом рубашки от летящей в лицо крупы. Давно уже не чувствую ступней, проваливающихся в кипящую белизну, израненных острыми ледышками и промерзшей черной землей. Сердце колотится в груди, бьется о ребра, пытаясь выломать их, раздробить, вырваться на волю и броситься прочь от проклятого места, оставшегося за спиной. Над головой разносится пронзительное “кар” и свист морозного ветра, а впереди – густые тени, от которых нет спасения.

Ветки деревьев, как живые, хватаются за одежду, рвут в клочья тончайший шелк и дергают из стороны в сторону, нарочно пытаясь свалить меня в снег.

Рвусь вперед, до хруста костей, до треска, до растянутых жил, и отбрасываю прочь цепкие черные ветки-пальцы, чтобы уже через секунду вывалиться на гладкий камень моста.

“Мы сегодня его уже проезжали, – громыхнуло в голове. – Это дорога к Волчьему Клыку”.

И правда, противоположная сторона была чуть выше леса, из-за чего в первый раз мне показалось, что замок окружен только белизной снегов и скалами, но стоило подъехать к краю колоссальной расщелины, где на дне плясали темные волны, как взору открылось невероятное зрелище.

Бесконечность мохнатых елей, тянущихся от самого края до замка, растекающихся полотном серебристо-зеленого моря.

Сейчас же белокаменный мост кажется мне непреодолимой, покрытой льдом преградой. Опора уходит из-под ног – и я падаю навзничь, крепко приложившись головой о холодные плиты. Мир рвется, как прогнившая ткань, разлетается обугленными клочками в стороны и искажается, когда я приподнимаюсь на локте и смотрю в направлении леса.

Среди массивных стволов воздух гораздо темнее и ходит ходуном, закручивается тугими спиралями.

Темнота корежит деревья, сдирает кору, оставляя на белой мякоти густые маслянистые потеки, скользит по оставшимся в снегу следам черными влажными языками. Что-то там движется, в этой непроглядной мгле.

Сверкает алыми глазами, усмехается криво, демонстрирует острые зубы-иглы.

Враг приближается медленно, облизывается, скалит жуткую пасть, а я не могу даже закричать, потому что не хватает воздуха и в горле сухо – не сглотнуть.

Шаг назад – робкий и неуверенный. Камни скользят под израненными ступнями, жадно впитывают кровь, сочащуюся из порезов и царапин. Мрак неумолимо надвигается , но не нападает – он играет с загнанной в угол жертвой и оттягивает последний удар, который, я не сомневаюсь, разорвет меня на части.

– Куда же ты бежишь, маленький жаворонок? – рокочет темнота, а вокруг медленно открываются сотни глаз, и мгла живет, тянется ко мне, пытается ухватить за подол рубашки и заставляет вскрикнуть и отступить еще на шаг.

“Я смогу перебраться на другую сторону!” – колотится в голове горячечная мысль.

Резко развернувшись, я бросаюсь вверх по мосту, отчаянно цепляясь за оледеневшие перила.

– Ты что, не видишь? Дальше бежать некуда, – смеется тьма, а я застываю прямо посреди пустоты, и под ногами клубится бесконечное ничто. Даже воды не видно и не слышен тихий шелест волн.

Мрак повсюду: сдавливает раскаленными тисками, рвет рубашку, наматывает волосы на блестящую плеть и поворачивает так, что я смотрю прямо в алые глаза чудовища, пришедшего сожрать меня. Длинный раздвоенный язык проходится по шее, вызывая внутри волну холодного, колкого отвращения. Тварь принюхивается, глаза полыхают удивлением и обжигающей ненавистью.

Ворот рубашки трещит и рвется в клочья, обнажая плечи и грудь. Острый черный коготь скользит по коже, очерчивая узор под ключицей, которого там никогда не было! Опустив голову, я вижу тонкий круг с зажатым в нем изображением волка: простеньким, но узнаваемым.