— Выходи, юнга, шторм закончился, — я помогла ему выбраться из укрытия. Обняла и прижала к себе крепко-крепко. — Не отдам тебя никому, даже не думай. Верь мне.

— Верю, — прошептал мой золотокудрый ангелочек. — Можно я сегодня буду спать на твоем диване?

— Конечно. Мы его разложим и представим, что это плот, плывущий по звездной реке, — и прошептала ему на ушко. — Мы уплывем отсюда, хорошо?

Дима глянул печальным взглядом взрослого, повидавшего жизнь и мудрого мужчины и солидно кивнул.

Я одной рукой держала прилепившегося ко мне мальчишку, а другой наливала воду для бабушки.

Мысли в голове скакали как бешеные кузнечики и даже затоптали полк тараканов. Те не выдержали конкуренции и сдохли. В первую очередь пала моя привычка относиться к младшей сестре как к младшей и беззащитной рыбке, которую я когда-то защищала во дворе и школе, несмотря на все ее пакости и манипуляции. Акула выросла и хочет жрать. Всегда и только жрать.

Во вторую очередь пал бастион “Мой дом - моя крепость”. Это не дом, это пороховая бочка. Здесь давно небезопасно, даже если не принимать во внимание, что с такой жизнью сестра неминуемо заразит нас всех какой-нибудь гадостью, начиная с герпеса и заканчивая непотребными “язвами”. У нас с бабушкой даже посуда под замком. И я уже привыкла все свои документы и деньги носить с собой, а на ночь запирать дверь на защелку, чтобы Ларка не стащила мой паспорт и не набрала кредитов. Бабушка по той же причины держит документы у соседки, Клавдии Петровны.

Надо забрать бумаги и бежать, пока не поздно. Лара обычно спит до полудня, не услышит. Это кстати, что чемодан и рюкзачок с Димкиными вещами так и остались неразложенными. Правда, Ларка может обвинить меня в похищении ребенка, но у меня есть оправдание: я спасаю малыша от заразной и опасной женщины низкой социальной ответственности. И все соседи будут на моей стороне.

Да. Решено.

— Мишель, — громко прошептала бабушка, когда мы с племянником вернулись в нашу комнату.

По моему первому имени она обращалась ко мне только наедине и только в самых серьезных случаях. Например, когда написала мне, чтобы я взяла академический отпуск и немедленно возвращалась в наш Урюпинск, потому что Диме стало хуже, а у нее уже нет здоровья таскать на себе пятилетнего ребенка.

— Все в порядке, она заперлась в своей комнате, — успокоила я, подав заплаканной женщине стакан с водой. — Накапай себе лекарство, я диван расправлю.

— Позже, все позже, дорогая. Нам надо поговорить. Димочка, почитай пока книжку, ты же умеешь. Вслух читай.

— Хорошо, — послушно, даже слегка заторможенно кивнул мальчик. Поднял с пола первую попавшуюся книгу, потом вторую, третью и со всей стопкой уселся на мой диван.

Ба вздохнула, словно только сейчас увидела разгром, но махнула рукой и показала мне на детский стульчик рядом с ее креслом.

— Присядь, — она поморщилась и потерла двумя пальцами грудь в области сердца. — Я должна тебе кое-в чем признаться, пока твоя ужасная сестра нас не слышит.

Можно подумать, это я ее такой воспитала. У нас с ней всего два года разницы.

(10.1)

Я начала было прибирать раскиданные вещи, но после такой прелюдии остановилась и села рядом с бабушкой, приобняв ее за колени и со страхом вглядываясь в любимое лицо, прекрасное даже в старости. Собственно, ее шестьдесят лет — разве это старость в современном мире?

Анна Афанасьевна в свое время была потрясающей красавицей, могла бы сделать карьеру в модельной сфере, но в СССР это было совсем непросто, индустрии красоты тогда не существовало, конкурсов красавиц не проводилось, секса не было… В общем, бабушка, с ее внешними данными не хуже чем у ее кумира Софи Лорен, сразу после школы выскочила замуж за вертолетчика, который таскал ее за собой по всему Союзу, безумно ревновал к каждому столбу и всячески портил жизнь.