Поездка привела нас с Робертом в полный восторг! Ехали мы не долго: от замка Кенилворт нас отделяло всего четыре часа езды. Выехав рано утром, мы к обеду оказались на месте. Королева еще не прибыла: ее ожидали из Лондона к вечеру.

Замок издалека приковывал к себе взгляд. Он стоял на возвышенности, утопая в зелени окружавших его лесов и лугов. Ковер из свежей, весенней травы покрывал землю, по которой бодро цокали копыта наших лошадей. Передвигались мы в пяти каретах – на такой срок пришлось многое взять с собой. Слуги несколько часов сначала складывали платья, шкатулки с украшениями, постели и другие вещи – я уж устала тогда следить, что еще – в сундуки, а потом таскали все это вниз в кареты.

Ров вокруг замка был наполнен водой. После зимы даже старые, высохшие рвы снова блестели на солнце, отражая в своей зеркальной поверхности небо и ветви склонившихся над ними деревьев. По двум мостам, ведущим внутрь стен замка, проезжали многочисленные гости. Кто-то ехал верхом, кто-то прибыл в каретах. Мое сердце билось все быстрее. Я схватила брата за руку и поняла: он волнуется не меньше моего. Дамы в прекрасных нарядах, мужчины в расшитых золотом камзолах, слепящих глаза украшениями из драгоценных камней, смех, громкие приветствия – мы с Робертом едва дышали, сжимая руки друг друга.

Замок был огромен. Внутри мы обнаружили большой парк с прудами, статуями, неисчислимыми дорожками, вьющимися вдоль изящно-подстриженных кустов. В парке шум стал почти невыносим: били в барабаны, дули в трубы, актеры декламировали приветственные стихи. Несмотря на ранний час, в небе вспыхивали фейерверки. Говорили, настоящее действие начнется лишь вечером, когда приедет королева. Но граф Лейстер, хозяин замка, велел репетировать весь день, чтобы никакая оплошность не могла испортить Ее Величеству настроения…

Когда мы вышли из кареты, слуги графа повели нас через весь парк к той части замка, в которой нам отвели комнаты. Я видела, как мать тоже сильно нервничает.

– Добрый день, приятно познакомиться, – лепетала Летиция, совершенно растерявшись в толпе придворных.

Ее постоянно с кем-то знакомили, кому-то представляли, и в первый же день у нее отчаянно заболела голова. Отец иногда подходил к маме, справлялся, как она себя чувствует, и вновь отходил к более важным персонам побеседовать о делах государственных. Для детей специально отвели часть сада, где организовали игры и развлечения. Но в первые дни мы с Робертом не отходили от матери, следуя повсюду за ней попятам.

Мамина головная боль не утихала: повсюду играли музыканты, вылезая чуть не из-под каждого куста, продолжали грохать фейерверки. Более того, в некоторых местах еще и отвратительно пахло.

– Странно, они все не замечают этого запаха! – Мама обмахивалась веером, борясь с тошнотой.

С ней продолжала беседовать одна из дам. Отойти в сторону пока не представлялось возможным, а огромные рыбины, лежавшие на серебряных подносах на расставленных под открытым небом столах, источали такой «аромат», что впору было бежать от них подальше.

– Зачем они их тут разложили? – прошептала я Роберту, показав на рыб.

– Для красоты, – неуверенно ответил он, поморщив нос.

После появления в замке королевы, каждый вечер устраивали фейерверки. Несколько лет спустя, граф Саутгемптон познакомил меня с известным драматургом и актером Уильямом Шекспиром. Так вот, он, оказывается, жил неподалеку от Кенилворта – в Стретфорде. Ему исполнилось одиннадцать лет, немногим меньше, чем мне. И воспоминания у него сохранились такие же яркие.

– О, леди Рич, у нас долго вспоминали знаменитый прием королевы в замке Кенилворт! – рассказывал Уильям. – Фейерверки озаряли небо, мимо постоянно проезжали знатные господа. Что нам хотелось больше всего? Попасть в замок!