–В детстве, когда дети со школы выводили меня из себя, я часто поднимала на них руку. Первая. Я всегда начинала драку первая, когда совсем не умела защищаться, – грустно улыбнувшись, я замолчала.

–Что делали твои родители? – вопрос Харриса удивил меня и я пораженно подняла глаза. Он слушал меня… Возможно из-за того, что ему делали тату, мужчине было скучно, но каким-то образом он продолжал слушать и даже задавать вопросы.

–Они ругали меня, – я пожала плечами. Дороти их идеальная послушная дочь, к тому же очень красивая, талантливая, умная, но наивная и иногда заносчивая.

–Родители поднимали на тебя руку? – почему-то спросил Харрис, и я задумалась, вспоминая своё заплаканное красное лицо.

–Однажды мама ударила меня, не справившись со своими эмоциями. Она сказала, что это я виновата и довела её, но разве моя вина, что я родилась с большими глазами и дети шутили над этим? Или в том, что я проявляю много эмоций? В том, что плачу, смеюсь и шучу? – ухмыльнулась я. Дети, бывают безжалостными, издеваясь надо мной из-за больших зелёных глаз. Свободная рука Харриса дрогнула, и я нахмурилась, но он быстро успокоил своё желание поднять её.

–Думаю, ты была создана, чтобы напоминать другим людям о красоте природы. Уникально и неповторимо, – так легко сказал Харрис, и я глубоко вздохнула воздух, смотря на него. Моё лицо тут же загорелось краской, и я прочистила горло. Трент тоже поднял глаза только на секунду, продолжая жужжать машинкой.

–Мои глаза напоминают тебе природу? – робко поинтересовалась я. Он замолчал, взяв мой подбородок между своими пальцами и холодно осмотрел их. Под пристальным взглядом, я задрожала, желая скрыть своё лицо.

–Возрождение природы весной, – ответил Харрис, сражая меня наповал. Мои мышцы напряглись, губы сжались, а сердце забилось учащенно и гулко, отзываясь в ушах звоном.

На следующее утро, проснувшись, на полу рядом с окном лежали все принадлежности для рисования. Мольберт, огромные холсты и дорогостоящие качественные краски вместе с кистями. Я засмеялась, вспоминая вчерашнюю перепалку, он заставил меня счастливо улыбнуться, но я сразу же прикупила губу, не позволив себе улыбаться из-за него. Он купил все это для меня и радостно спрыгнув с кровати, я подбежала, сев на колени рядом со своим будущим творчеством.

Когда я вернулся домой с важных переговоров с албанцами, горничные взбудоражено бегали по кухне, а увидев меня, совсем побледнели. Я всегда любил контроль. Я люблю знать, что происходит вокруг меня и быть в курсе всех событий. Я привык давать приказы и ожидать их выполнения. Когда вижу беспорядок, моя первая реакция – взять всё под свой контроль, иначе я начну раздражаться.

–Что происходит? – нахмурившись, спросил я, снимая пиджак с плеч. Одна из молодых горничных смотрела то на меня, то на выход на задний двор.

–Мисс Хендерсон создала творческий кружок на заднем дворе, она учит всех желающих рисовать, сэр, – уважительно произнесла она и я сдержал улыбку. Ей понравился мой подарок, я сделал все правильно и желал посмотреть на кружок с ее участием. На заднем дворе, прямо на газоне стояло три мольберта с белыми большими холстами, напротив них стояли три моих горничных, а во главе Тереза, положив руки на свои широкие бедра в обтягивающих джинсах.

–Холодные тона, Мелисса. Ты рисуешь фон луга, – приказывала девочка, указывая пальцем на краски. Я облокотился об дверной косяк и склонил голову.

–Ромашки? Красиво, Йона. Ты придумала в голове его лепестки? Они будут большими или маленькими? Сердцевину желтым, –она раздавала приказы, и я видел огонь в ее больших глазах, словно стрекоза улыбается солнцу, а ее глазки блестят.