–Да, я эмоциональная, я слезливая и слабая. Я выросла такой, мой отец с самого детства создавал самые комфортные условия для меня и сестры, так что я не привыкла к плохому отношению! И я буду плакать, если захочу, я буду закатывать истерику, если захочу. Я не собираюсь меняться, потому что Вам это не нравится, – взяв всю уверенность в руки, я выговорилась ему прямо в лицо. Не знаю, что на меня нашло, но я не собираюсь молча поджимать короткий хвост. Я должна выжить в его условиях, не уступая и своим принципам тоже. Это было странным заявлением, потому что всю свою жизнь мне приходилось контролировать себя и свои эмоции.

–Мне плевать, какие условия создавались для тебя раньше. Я создал для тебя новые, не умеешь адаптироваться – долго не проживешь, – он обвел рукой комнату.

–Я с удовольствием мог бы выкидывать тебе объедки своей еды, запереть в комнате без мебели и теплой постели, сковать твои руки и ноги до появления ран от наручников, потому что именно в таких условиях и живут заложники, Тереза. С таким раздражающим характером тебе долго не прожить, – сказал он до едкости спокойным голосом.

–Вы не уступите своим принципам, я не уступлю своим… – не успела договорить, как он заставил меня сжаться от резкого выпада ко мне. Он изменился в лице, схватил меня за щеки, больно надавливая на них, от чего я запищала.

–Ты слишком много болтаешь, Тереза. Это невероятно раздражает, с такими успехами я куплю тебе кляп и не один, либо найду более извращенный метод заткнуть тебя и поверь, я не пожалею тебя и твое невинное личико, когда буду вдалбливаться в стенки твоего горла, – прохрипел он своим привлекательным голосом, а я замолкла. Боже. До чего постыдные вещи он говорит мне! И этот человек считает меня маленькой девочкой? Я одной только фразой могу противоречить всем его словам. Так легко успокоить человека, поместив его в не комфортную обстановку. Я смотрела в его злые глаза, уступая в этой схватке своим молчанием. Меня окутал древесный аромат духов.

–Кто Вы? – спросила коротко я. Он отпустил меня, я стала разминать больные щеки ладонями и чувствовала дискомфорт. Дискомфорт и горящее лицо от стыда.

–Я человек с огромной властью и связями. Даже если весь мир встанет против меня, я всегда останусь в выигрыше, – возвысив голос, сказал он.

–Вы внебрачный сын президента? – спросила я, заставив его прыснуть заразительным смехом в пустой комнате. Его смех пугал меня, как и любая повседневная эмоция на каменном лице.

–Нет, Тереза, у меня нет родителей, – сказал он с улыбкой на лице, будто ожидая от меня ещё одного глупого вопроса.

–Мой отец богат, но и Вы тоже. Значит Вам нужны не деньги, тогда что? – спросила я, думая, что от поднятого мной настроения, он заговорит и скажет правду.

–Ты, Тереза. Мне нужна ты, – в полголоса сказал он. Я выдохнула, а сердце закололо от странных чувств. Я нужна ему. Я нужна этому мужчине, но говорить он со мной не собирается. Он груб, я его раздражаю, но навредить он мне не может, потому что, опять же, все идет к одному – я ему нужна. От мыслей у меня заболели виски.

–За время, проведенное здесь, я поняла, насколько вы лицемерный, ужасный и эгоистичный человек, – я остановила его своими словами. Обида сидела в груди, словно большой комок шерсти. Он убрал руки в карманы классических штанов. Харрис приказал мне заткнуться, но что-то внутри упорно не хотело следовать его приказам.

–Тебе и правда было чем здесь заняться, – сказал Харрис. Я укусила губу, злобно смотря на мужчину.

–Вы думаете только о себе, все ваши горничные до дрожи бояться Вас, будто Вы их бьете и шугаете. Сначала Вы создали вокруг меня комфорт, кучу вкусной еды и свободу, а потом заперли в мастерской, словно я не человек! – крикнула я, сжимая простынь кровати. Харрис молча смотрел на меня, изучая каждую линию на лице. Мне было мерзко и противно.