, поддакивая ему, то, во всяком случае, слушают его с почтением и без иронии – в душе же академика наблюдается полный хаос – это подлинная драма тщеславия и деконцентрации сознания, корни которой сыскать нелегко – в итоге, мир книги разомкнут, в него залетает все что угодно – духовное странствие превращается в маньеристский калейдоскоп, насыщенный, впрочем, блестящими наблюдениями, остроумными мыслями – казалось бы, напрашивается поучительный вывод: тщеславие и истина несовместимы (чем не истина?), но создается впечатление, что исповедальная «самокритика» ведет Рожнова к гораздо более серьезному методологическому сомнению относительно самой возможности рационального постижения истины – зато совершенно неожиданное заключение книги обрадует оптимистов и любителей России – ее (судя по заключению) охраняют отныне ангелы – тоталитаризм не вернется на русскую землю – возможно, это и так – а может быть, это тонкая шутка умного Рожнова – пройдет еще лет тридцать – я не увижу, но ты, может быть, увидишь, Верочка – помяни мое слово, что через тридцать лет женщины займут в мире неслыханную власть – их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами.

Они сошлись, несмотря на разницу лет – Сисин бредил Рожновым – Рожнов с оговорками признал Детей – Сисин возвел оговорки в дефицитную степень признания – он мечтал о такой дружбе – об идеальных связях – Жуков тоже дал ему немало – он дал Сисину дотронуться до земли – с красными ниточками сосудов вокруг носа Рожнов был непрост – Сисин недоумевал, почему тот общается с патриотами – не любит интеллигенции – что общего у тебя с властью? – у Сисина ничего не было общего – Сисин так до конца Рожнова и не понял – у того была «пионерская» вера в культуру – они много говорили – ничего не осталось – запомнилась какая-то высокопарная заумь – вроде фразы о том, что ничтожная испорченность текста из технического недоразумения превращается в онтологический «надрез» – об опечатке как уключине трансцендентности – гости съехались на Рождество, как на маевку – Сисин стыдливо гордился своей принадлежностью к элите – знаменитости у Риммы Меч были отборные – принадлежностью к элите через пизду гордилась и Крокодил – Сисин дал задание Крокодилу и Бормотухе унизить Маньку – она пьет сильно – сказал им Сисин – нассыте ей, девки, в рот – предложил Внук Божий – в общем, создайте что-нибудь симпатичное – будь-сделано! – козырнула Крокодил – Бормотуха становилась все более загадочной – выйдешь из дома в центре города, и сразу лопухи – жаловалась она по телефону – содержатели ее побросали – выпрыгнув из дурдома, спустившись по простыне, она приползла к Сисину – ты жрала колеса, сидела на игле – ну тебя на хуй – сказал ей Сисин – после Детей началось – Рожнов тихонько отошел в сторону – устранился – Сисин пролетел – у него не стало будущего – ночью Сисин написал Рожнову дружеское издевательское послание – Рожнов, похожий на белого офицера, лежал на раскладушке и курил папиросы – скрипя пружинами – Сисин перерос Рожнова – на Рождество было роздано много подарков – Сисин получил от Риммы карманное зарубежное Евангелие и сунул его в карман брюк – впоследствии Сисин нашел, что это было достаточно провинциальное собрание – но тогда жажда славы все затмевала – Сисин знал, что Крокодил станет свастикой новой культуры – знаменитостям все прощалось – людей нужно истребить – истребитель плакал перед телевизором, когда запретили КПСС – силы метафизического политбюро считали Сисина своим избранником – как технически извести человечество? – как в самый кратчайший срок уничтожить всех? – есть масса аргументов в защиту полной гибели