– Кстати, как насчет двух последних категорий? – заинтересовался Альберт Петрович.

– Там, значит схема такая, – с азартом произнесла Татьяна, – От Жучилова придет Червяков с подписью Вошкина…

Монтеков усмехнулся и вышел.

«Русский шулерский закон», – думал он, шагая по надраенному коридору. – «Играешь в покер, а твои партнеры играют с тобой в «козла». И не успеваешь опомниться, как оказываешься в дураках. Но ведь все изначально ясно, вплоть до моего конца. Обходи их – попадешь в тупик. Пойдешь прямо – забетонируют. Вот и хочется в другую галактику, где можно ходить спокойно».

Когда трехлетний Рома Монтеков узнал, что Земля круглая, он очень расстроился. «Как же так», – подумал он. – «Ведь тогда с нее никуда не денешься! Ничего, слесаря позову, и он все исправит». Спустя семнадцать лет он понял, что слесарь ему необходим. А спустя еще пять лет занялся слесарными работами самостоятельно. Но без фанатизма. Ведь был еще город, далекий от идеала другой планеты, но из реальных вариантов наиболее близкий к совершенству.

«Рене, позвони», – мысленно попросил он. – «Место рождения – не моя вина. Я достоин Парижа. Когда же ваши деловые интересы опять пересекутся с моими мозгами? Пусть ваши интересы обовьются вокруг моего таланта, пусть даже частично его свяжут, но дадут ему не ошметки жизни, а аккуратно дозированные кусочки!»

Остановившись перед дверью в свою квартиру, Роман усмехнулся – замочная скважина была вновь залита клеем.

– Хоть кретинизм и бесконечен, но как же он ограничен! – воскликнул Монтеков, и, достав электронный ключ-брелок, щелкнул кнопкой. Дверь пикнула и милостиво пропустила Романа. Мобильный телефон завибрировал двери в ответ.

– Рома! – перекрикивая треск, воскликнул голос с нездешним акцентом, ударяя на последний слог имени Монтекина. – Ты говорить способен?

– Рене! – обрадовался Роман. – Вообще-то человеческими особями я могу лишь общаться, но с тобой могу иногда поговорить. Но ты ведь звонишь не для разговора?

– Рома, старик тебя снова требует, – деловито произнес Рене.

– Навсегда? – осведомился Монтеков.

– Пока лишь на две недели. Когда ты сможешь прилететь?

– Сегодня.

– Ты очень много шутишь для делового человека…

– С вами я до смешного серьезен. Встретишь меня у де Голля часиков в десять? По вашему времени, конечно.

– Тебя что, уволили?

– Не дождутся. Что ты удивляешься, ты же мне сам бизнес-визу выправил!

– Но твое руководство…

– Не будем о скучном до завтрашнего утра, хорошо?

– Как скажешь, – Рене повесил трубку.

Роман вызвал местного врача и такси. Потом заказал авиабилет Москва-Париж и позвонил начальнику.

– Петр Петрович, – захрипел он, – Я сломал ногу…

– Кому? – сухо поинтересовался шеф.

– Все себе, на других ни времени, ни желания нет.

– Какую ногу-то?

– Левую…

– Какой ужас! Чем же вы будете делать ваши проекты?

– Вашей правой рукой, то есть господином Серькиным. Или он в данный момент очень занят?

– Вам не все равно? Вы ведь не просите, вы ставите в известность! Сколько будете левачить?

– Врачи дали две недели…

– Премию не дам, больничный не оплачу, но потребую, – посулил Петр Петрович.

– Я оправдаю и предъявлю.

Шеф бросил трубку. Гудок трубки отозвался звонком в прихожей. Монтеков щелкнул брелком.

– Открыто! – крикнул он.

На пороге появился угрюмый и помятый врач.

– Договоримся сразу, – быстро сказал Роман. – Больничный на две недели без дальнейших контактов – стольник евриков.

– Легко! – прояснился в лице эскулап.

– Такси заказывали? – захрипел телефон.

– Бегу, – сказал Монтеков, бросая электробритву и лапшу из галстуков в свой дорожный чемодан. Сунув купюру в лапу врачевателю, он припустился к лифту.