Тем не менее работа шла согласно утвержденному графику. Инженеры делали фотографии и описания изделий, юристы и бухгалтерия согласовывали договор, начальник отдела продаж вела финансовое согласование. Контролировал работы Титов лично. К нему в кабинет то выстраивалась очередь, то все вместе вваливались для решения общего вопроса. Настроение команды выглядело крайне настороженным. Все боялись Москвы. Говорили: «Сожрет и не поморщится. Все наши секреты и рецепты узнают – и привет». Однако решение совета директоров – закон.

Надо сказать, что в целом сделка выглядела достаточно привлекательной. Москвичи обещали на пятьдесят процентов увеличить продажи завода. Требовался переход на работу в две смены, увеличение закупок сырья, набор персонала. За хороший дисконт клиенты обещали предоплату на квартал вперед, позволяя, таким образом, безболезненно преодолеть нехватку оборотных средств, погасить просроченную кредиторку и вообще – жить. На следующей неделе Титов планировал командировку в Москву для ознакомления с контрагентом лично и персонально.

В обеденный перерыв, когда секретарша обычно перекрывала доступ в кабинет генерального для посетителей и жестко фильтровала звонки, в дверь кто-то робко постучал. Титов не успел отозваться, как в проеме появилась голова Волкова.

– Привет, Саша, – виновато проговорил Олег и робко вошел. – Извини, что в обед тебя беспокою, нужно поговорить.

– Здравствуй, Олег. Давай без церемоний. Что-то случилось? – Титов поднялся и прошел навстречу компаньону. «Извиняться пришел, – подумал он, испытывая некоторые терзания за подброшенную фотографию. – Совесть замучила». Жалости, тем не менее, он в себе не заметил.

– Ты в курсе, Женька собирает нас в воскресенье?

– Он мне не звонил еще. Послезавтра? Он же на конец месяца планировал… – занервничал Титов. – Проблемы какие-то?

– Не сказал. Говорит, на собрании все объяснит.

– А где?

– В «Острове». Наше любимое место. Он приглашает нас с тобой на два часа, а семьи на пять. Пикник такой, на обочине жизни.

– Странно, что мне не позвонил.

– Позвонит еще. Ты жену возьмешь?

– Ну, а чего? Конечно. Что ж он все не по-человечески организовывает-то?

– Тебе не все равно? Я вот думаю: брать семью или нет? Хочется, конечно, вывезти на природу. Дашке полезно. Но как-то… Большая она уже, доченька моя.

Волков замолчал, отвернулся к окну, и глаза его увлажнились.

К сожалению, лечение дочери, несмотря на огромные деньги, приносило мало пользы. Девочка несколько отставала в развитии, практически ничего не знала из того, что знают девчонки в ее возрасте, обучение проходила заочно по специальной программе для аутистов. В свои восемнадцать она по развитию едва дотягивала до пятнадцати. Прогнозы врачей неутешительные – это не лечится в принципе, она навсегда останется странной, не способной строить жизнь самостоятельно, но некоторый прогресс будет. Рекомендации – продолжать лечение, платить и не скупиться. Сама из дома Даша выходила не дальше двора. Гуляла сидя на скамейке с книгой. Дополнительные трудности из последних – начавшееся половое созревание оказывало свое специфическое влияние.

– Говорят, природа отдыхает на детях гениев, – промокнув глаза платком, продолжал Волков. – Я, конечно, не гений, способности некоторые есть. Доктор наук, опять же, – он засопел. – Знаешь, я отказался бы от всего: от науки, от способностей этих, от денег, – лишь бы Дашка была просто нормальной девочкой. Такой, как все, не надо больше. Знаешь, Саш, мы, здоровые люди, мучаемся всякой ерундой, мечтаем о чем-то, а кому-то нужно просто быть нормальным. Чтобы ножки ходили, ручки двигались. Эти детки ни о чем больше не мечтают, как о том, чтобы побегать с другими ребятами во дворе, просто побегать, мяч погонять. Вот и все их счастье. Нам этого не понять, нам денег давай, власти, роскоши. Поэтому мы и несчастные всю жизнь, что счастье свое видеть не умеем. Бог нам, дуракам, показывает примеры, а мы не понимаем. Помнишь меня в институте?