Присев, я всмотрелась в молоденькую девушку, которая стояла у рояля. Еще одна фрейлина аккомпанировала ей, играя до невозможности красивую мелодию. Музыка лилась, окружая, но была лишь дополнением к мягкому голосу, который пробирался в самое сердце.

– Спасибо, Камила. Вы чудесно поете, – сделала комплимент королева.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

Девушка с темными волосами присела в реверансе и направилась к диванчику. Ее черные локоны были убраны в простую прическу. На лице девушки прослеживались восточные черты – большие, широко посаженные глаза, смуглая кожа, широкие брови. Строгое платье скрывало все, включая руки.

– Аврора, – вдруг обратилась ко мне женщина как раз в тот момент, когда я хотела просить ее о разговоре, – не хотите ли вы нам спеть?

Это «не хотите ли вы» вполне можно было расценивать как приказ. Отказаться нельзя, иначе можно вызвать недовольство, а этого мне в свете последних событий хотелось в последнюю очередь.

– Разрешите, я буду играть сама? – спросила я, поднимаясь.

Женщина кивнула, а я прошла к роялю. Погладив клавиши, втянула воздух и попыталась вспомнить приемлемый романс. Выводила легкую мелодию – вступление, чтобы уже через несколько секунд погрузить комнату в атмосферу печали. В груди собралась тяжесть, но я была готова петь:

Слова легко ложились на музыку. Печально улыбалась, смотря в стену невидящим взором. Нянечка часто пела мне этот романс. Еще одна история, в которой любовь побеждает все. Как бы и мне хотелось когда-нибудь встретить такого человека, рядом с которым мне все будет нипочем. Любые преграды, любые стены.

– Спасибо, Аврора, – сухо протянула королева.

– Разрешите, Ваше Величество? Я хотела бы поговорить с вами. Наедине, – обернулась я к женщине.

– Я ничего не скрываю от своих фрейлин, – отозвалась она, взяв со столика карты.

Девушки переглянулись и противно захихикали, пересаживаясь ближе к королеве. Никак не отреагировала на слова Ее Величества только та самая смуглянка. Подойдя к окну, она будто вообще абстрагировалась от всего того, что здесь происходило.

Фразу, произнесенную королевой вслух, никак по-другому я трактовать не могла. Она хотела, чтобы я говорила при всех. О личном. При всех. Раньше она мне казалась более милой, мягкой, а сейчас будто прилюдно выказывала свое недовольство мной. Что-то сродни пощечине.

Проглотив ком в горле, вдохнула, выдохнула и расправила плечи, пытаясь собрать воедино все оставшиеся силы. Меня не должно волновать отношение королевы. Не должно и не будет.

– Я хотела просить у вас разрешения отправиться на несколько дней обратно в пирство…

– Об этом не может быть и речи, – перебила меня женщина, даже не дослушав.

– Дело в том, что…

– Мне известно о смерти Пира де Ламаш, но на похороны вы опоздали. А сейчас ваше присутствие там уже ни к чему. – Холод ее голоса поражал. Неужели можно быть настолько жестоким человеком? – Отправляйтесь готовиться к балу. Сегодня вы сопровождаете меня. Камила, вы тоже.