Вовсе не случайно, что в 1830-е годы появляется целый ряд новых версий «Завещания Петра Великого». Упомянем лишь самые важные. В 1836 году увидели свет так называемые «Мемуары кавалера д’Эона», изданные Фредериком Гайарде, популярным тогда писателем, конкурентом и соавтором Александра Дюма. Почему «так называемые»? Потому что Гайарде, по сути, составил очередную мистификацию, соединив реальные записи одного из знаменитых авантюристов века Просвещения, французского дипломата кавалера д’Эона (1728–1810), с вымыслом: якобы кавалер д’Эон во время пребывания в дипломатической миссии в Петербурге в 1756–1760 годах (там он будто бы переодевался в женское платье и фигурировал под именем девицы Лии де Бомон, но эту легенду выдумал сам д’Эон, а Гайарде только дополнил и разнообразил его фантазию вымышленными подробностями) раздобыл в секретных архивах Санкт-Петербурга текст «Завещания» Петра. Книга стала весьма популярной и в 1866 году (опять-таки после польского восстания 1863–1864 годов и очередного всплеска антироссийских настроений в Европе) была переиздана, правда, Гайарде убрал из этого издания сочиненные им от лица д’Эона рассказы о якобы романтических похождениях дипломата.

В 1839 году текст фальшивого «Завещания» был опубликован в книге польского историка, активного участника польского восстания 1830–1831 годов Леонарда Ходзко «Историческая, литературная, монументальная и иллюстрированная Польша». Именно Ходзко впервые связал планы «Завещания» с реальной внешнеполитической деятельностью Петра I. Книга оказалась востребованной и только за период с 1839 по 1847 год выдержала шесть изданий, сыграв решающую роль в популяризации в европейских странах идеи о завоевательных намерениях русских государей.

Под названием «Завещание Петра Великого» текст многократно использовался в антирусских политических целях и регулярно переиздавался на английском и французском языках, став манифестом русофобской мысли ХIХ века, а штампы и стереотипы об «азиатских ордах» и «пустынях Сибири» воспроизводились в разных текстах с завидным постоянством.

Начиная с этого времени ни один серьезный кризис между Россией и Западом не обходился без мнимого «Завещания», которое неизменно привлекали как существенный аргумент в дискуссиях против российского «экспансионизма». Его поднимали на щит в ходе участия России в подавлении революции в Венгрии в 1849 году, активно использовали в годы Крымской войны. В частности, император Наполеон III приказал вывесить текст «Завещания» на общественных зданиях в Париже и по всей Франции.

Известный французский художник и график Гюстав Доре в 1854 году опубликовал книгу «Чрезвычайно образная, увлекательная и причудливая История Святой Руси». Это сатирическая, даже язвительная иллюстрированная история России, своеобразный прототип современных комиксов. В этой книге Доре, обыгрывая тему «Завещания», сообщает о том, что Петр Великий оставил своим потомкам в наследство самое дорогое, что у него было, а именно «могучий свой аппетит», а перед смертью заявил: «Вам, думаю, известно, что Европа – это всего лишь провинция России. Управляется же она несколькими сомнительными господами, вообразившими себя, с позволения сказать, монархами. Вам надлежит сорвать с нее печать, притом без всяких формальностей, и входящие в нее страны принять в состав нашей великой державы». И вывод Петра таков: «Губите Европу, бог с ней, но не Россию!»

Что интересно, при анализе деятельности Петра I Доре ссылается на «высокоуважаемого Франсуа Рабле, лучшего из знатоков российской истории, в особенности того периода, когда страной управлял Петр Первый». Он иронично подчеркивает, что «неважно, что родился мэтр Франсуа почти на двести лет раньше русского властителя, ибо гению дано быть пророком». Тем более что Рабле действительно ставил в один ряд «московитов, индейцев, персов и троглодитов». Ирония иронией, но Доре, вероятно, не желая того, озвучил очень важный тезис: у Запада была и есть своя Россия, вовсе на нашу страну не похожая. Образ такой России является не результатом ее тщательного и вдумчивого изучения, а лишь продуктом европейской фантазии, «конструктом воображаемого», и в этом творческом деле можно хоть всю историю России, вплоть до настоящего времени, изучать, ссылаясь на «мэтра Франсуа».