Девушка была послушной, пошла она к замерзшей реке и вырубила прорубь. Вот рубит она лед, а к реке тем временем подъезжает роскошная карета, а в ней сидит король. Карета остановилась, и король спросил:

– Дитя мое, кто ты и что делаешь?

– Я бедная девушка, полощу пряжу.

Пожалел ее король и, увидев, что она очень хороша собой, сказал:

– Хочешь, поедем вместе со мной?

– Ах, конечно, с великой радостью! – ответила она, довольная, что ей не придется возвращаться к мачехе и сестре.

Села она в карету и поехала вместе с королем. А когда они приехали во дворец, то сразу отпраздновали пышную свадьбу – таков был подарок маленьких лесных человечков.

Через год молодая королева родила сына. А мачеха, прослышав о таком великом счастье, явилась со своей дочерью во дворец и сделала вид, будто хочет ее навестить.

Но когда король куда-то отлучился, и остались они одни, злая женщина схватила королеву за голову, а дочка взяла ее за ноги, они подняли ее с постели и бросили через окошко в реку, что протекала у самого дворца. После этого мачеха уложила свою безобразную дочку в постель и с головой укрыла одеялом.

Когда король вернулся домой и захотел поговорить с женой, старуха закричала:

– Тише, тише, сейчас нельзя, у нее сильная горячка, и ей нужен покой.

Король не заподозрил ничего дурного и пришел лишь на следующее утро. Когда заговорил с женой, а она ему отвечала, то при каждом слове у нее изо рта выпрыгивала жаба, а прежде, бывало, падали золотые.

Тогда король спросил, что бы это значило, но старуха сказала, что это у нее от сильной горячки, но скоро пройдет.

А ночью поваренок увидел уточку, которая приплыла по водосточной канавке и заговорила человеческим голосом:

Ах, король мой, как ты поживаешь?

Уснул или глаз не смыкаешь?

Не дождавшись ответа, уточка снова заговорила:

А гости мои, что ж они?

Поваренок ответил:

Спят они крепко, как пни.

Тогда она снова спрашивает:

А милый мой сын, как же он?

Поваренок отвечает:

В люльке он спит сладким сном.

Тут уточка превратилась в королеву и вошла во дворец. Она покормила ребенка, покачала его колыбельку, укутала его бережно и, обернувшись снова уточкой, уплыла по канавке.

Так было две ночи, а на третью говорит она поваренку:

– Ступай, скажи королю, пусть возьмет он свой меч и трижды взмахнет им надо мной на пороге.

Поваренок побежал и обо всем рассказал королю, а тот пришел со своим мечом и трижды взмахнул им над уточкой. Не успел он взмахнуть в третий раз – а перед ним стоит его жена, живая и здоровая, какой была и прежде.

Обрадовался король великой радостью, но спрятал королеву в горенке до того воскресенья, когда должны были крестить младенца.

Когда его окрестили, король спросил:

– Чего заслуживает тот, кто вытаскивает человека из постели и бросает в воду?

– Такой злодей, – отвечала старуха, – заслуживает, чтобы посадить его в бочку, утыканную гвоздями, и скатить ту бочку с горы в реку.

– Что ж, – говорит король, – ты сама себе вынесла приговор.

И он приказал принести утыканную гвоздями бочку и посадить в нее старуху с дочерью. А потом бочку заколотили и пустили с горы, так что покатилась она прямо в реку.

Для начала я собираюсь немного приврать. Не волнуйся – под конец узнаешь, как все было на самом деле. Буду правдива, ничего не утаю. Обещаю.

Но сначала расскажу тебе о другом.

Ах да, кстати – я беременна.

Когда все это началось, я вернулась домой позже обычного. Деловой ужин, а другими словами, несколько часов в итальянском ресторане в Сохо и болтовня босса о проблемах, стоящих перед его компанией в эти трудные экономические времена. Разглагольствуя, он честно пытался не заглядывать то и дело мне в вырез блузки. Он парень неплохой, женат и, насколько я знаю, разводиться не собирается, так что я оставила его косые взгляды без внимания. Я уверена, что союз сестер – а точнее, прилизанные профессорши и гламурные мятежницы, которые заменяют его в наши дни – счел бы, что я не должна спускать ему подобные вольности, и потребовал бы публично призвать его к ответу, подкрепив слова звонкой пощечиной, но я фигней не страдаю. Мужики вечно рыщут глазами по женским телам (и наоборот тоже, будем честны – у нашего официанта, кстати, была такая задница, ну прямо орех, что так и просится на грех), с тех самых пор, когда люди ходили в шкурах, и не думаю, что этот интерес отомрет в обозримом будущем. Так что оставим эти заморочки союзу сестер. Они трудятся в чисто женских коллективах, где подобные вопросы, понятно, не возникают, либо чистят перышки в своих университетах, где рядом не мужики, а бородатые замухрышки, которые пикнуть лишний раз боятся. Но только попробуй завести эту шарманку в духе Камиллы Палья