– Ханс, – прошептала девочка, толкнув брата в бок.

Тот резко сел, испуганно озираясь по сторонам:

– Что такое?

– Видишь вон ту птичку? – ответила Грета, показывая на дерево. – Она будто зовет нас за собой.

Ханс поднялся с земли, и птица качнула головкой.

– Ты это видел? – воскликнула Грета. – Она кивнула.

– Наверное, она съела крошки, – отозвался брат, и в его глазах зажглась надежда. – И теперь в благодарность хочет отвести нас домой.

Птица снова взлетела, и дети последовали за ней. Они все ускоряли и ускоряли шаг, потом пустились бегом, поспевая за птицей, мелькавшей среди деревьев.

Грете почудилось, или и впрямь запахло чем-то вкусным?

И правда, в воздухе разливался сладкий аромат, усиливающийся с каждым шагом.

Тут впереди между деревьев показался домик. На крыше сидела белая птичка, а сам домик…

Грете никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Домик стоял на полянке, в полоске солнечного света, и оттого казался еще волшебнее. Ведь он был сложен не из камня и не из дерева, а из пряников, сахарного печенья и полосатых леденцов, крыша – из блинчиков, дверь – из засахаренных яблок, а окошки – из рафинада.

– Куда мы попали? – шепотом спросила Грета.

– Не знаю, – отозвался Ханс. – Но здесь не то, что дома. Здесь-то мы поедим. Спасибо тебе, птичка.

Дети бросились к домику. Хоть и жалко им было поедать такое чудо, но остановиться брат с сестрой не могли. Слишком уж они проголодались, а запахи так и дразнили. Ханс принялся за крышу, а Грета отломила кусочек ставня. Он был из темного шоколада и таял во рту.

– Кто это грызет мой дом? – послышалось изнутри. Голос был надтреснутым, но добрым и приветливым. И тут в дверях показалась миленькая старушка. Она опиралась на палку и подслеповато щурила глаза. Белая птичка перелетела на плечо старушки, и та ласково погладила птичьи перышки.

– Простите нас, – ответил Ханс, уплетая блин. – Мы заблудились, и птичка привела нас сюда.

– Мы блуждали по лесу весь день и всю ночь, – вторила ему Грета.

Старушка сильнее сощурилась:

– Кажется, это голоса мальчика и девочки. Да, прошу простить меня, но я ужасно плохо вижу. Входите же, бедняжки. Вовсе не нужно грызть мой домик, у меня полным-полно всякой снеди. И я обожаю деток, – с улыбкой прибавила она, когда брат с сестрой переступили порог.

Хозяйка подала на стол свежий хлеб, холодное масло, чай и мед.

– Угощайтесь, – с этими словами она потрепала Ханса по щеке. – Угощайтесь.

И дети, которым никогда прежде не удавалось наесться досыта, ели и ели, пока не почувствовали, что вот-вот лопнут. Вдруг Ханс рыгнул. Грета испуганно взглянула на старушку, но та лишь улыбнулась, и, пододвинув мальчику вазочку с печеньем, сказала, что, видно, у него в животе еще есть местечко.

Тут Грета отвела взгляд в сторону и застыла с набитым ртом. В углу стоял огромный сундук, доверху набитый золотом, жемчугами и драгоценными камнями, которых было так много, что крышка до конца не закрывалась. Куда же они попали?

– Вы разве не поедите с нами? – спросил Ханс.

В ответ старушка покачала головой:

– Я подожду, – и снова потрепала Ханса по щеке. Или Грете это просто показалось? Она точно не знала. Девочка моргнула и с трудом разлепила веки. Зевнув, она увидела, что Ханс тоже клюет носом.

– Что же это я, детки, вы же спите на ходу, – проворковала хозяйка. Она как раз принесла с кухни новую порцию печенья прямо из печки. Такую большую печь Грета никогда в жизни не видела. Но ведь старушке нужно было испечь целый дом. – У меня как раз приготовлены для вас постельки. Ступайте-ка за мной.

Она уложила зевающих детей на мягкие кровати.