Я надеялась, что ребенок его возраста поймет, если происходящее описать таким образом. Мисс Джордан, учительница Оскара, говорила, что Оскар хорошо владеет английским и уровень его знаний выше среднего. Однако Оскар беспомощно взглянул на меня и спросил:

– Мамочка заботится обо мне?

– Да, думаю, да. Обычно о тебе заботится мама. – Такое впечатление сложилось у меня, и так же думали социальный работник Оскара и его учительница. Но Оскар казался озадаченным, и, поскольку мы очень мало знали о нем, я подумала, что следует прояснить ситуацию. – Твоя мама заботилась о тебе до того, как уехала? – спросила я.

– Заботилась? – повторил Оскар вопросительно.

– Да, готовила тебе еду, стирала одежду, играла с тобой?

– Нет. Может быть. Иногда, – ответил он, сбитый с толку.

– Кто еще о тебе заботился? – сказала я.

Оскар пожал плечами.

– Я не знаю, как их всех зовут.

– Это дяди, которые привозили тебя в школу?

– Иногда.

Теперь происходившее у Оскара дома казалось еще более сложным, чем думал его социальный работник. Бо́льшая часть детей, оказывающихся под опекой, формируют связь со своим главным воспитателем и лояльны к нему – как правило, это родитель или кто-то из родственников, – даже если этих детей покидают или плохо с ними обращаются. Часто из преданности главному воспитателю дети пытаются изобразить его в лучшем свете, чем он того заслуживает, но это не был случай Оскара. Казалось, Оскар не понимал самой концепции заботы о нем.

– Когда мама дома, готовит ли она для тебя еду, проводит ли с тобой время? – пытаясь зайти с другой стороны и доставая из коробки игрушку, безмятежно спросила я.

– Она работает, – ответил Оскар, наблюдая за мной.

– Хорошо, но когда она не на работе, разве не она заботится о тебе?

Оскар опять пожал плечами – теперь он выглядел встревоженным, так что я снова решила сменить тему. Когда он почувствует себя более свободно, надеюсь, он расскажет больше.

– Не волнуйся, – сказала я. – Давай пойдем посмотрим, как там запеканка. – Предложив Оскару руку, я повела его в кухню, где он на безопасном расстоянии от горячей духовки ждал, пока я открывала дверцу и перемешивала запеканку.

– М-м-м, пахнет здорово, – проговорил Оскар.

– Отлично. Еще пятнадцать минут, и она будет готова. Что хочешь выпить?

– Воду, пожалуйста.

Я налила стакан воды и поставила на стол рядом с приборами Оскара. Мы стараемся сидеть на одних и тех же местах за обеденным столом, как и многие семьи. Я показала Оскару его место. Люси и Адриан должны были прийти с минуты на минуту, и я только начала рассказывать о них Оскару, когда услышала голос Люси.

– Привет, мам! – крикнула она, отчего Оскар вздрогнул.

– Тихо, Люси, – в ответ крикнула я. Люси ринулась в кухню.

– Привет, Оскар! – воскликнула она в восторге от встречи. Люси – профессиональный помощник в яслях, и я знаю, что иногда на работе ее просят слегка поумерить энтузиазм, но меня радует ее общительность и то, что она счастлива. Когда она попала ко мне в качестве приемного ребенка, замкнутая и страдающая расстройством пищевого поведения (история Люси изложена в книге «Ты будешь любить меня?»), все было совсем иначе. Она удивительно хорошо справилась со своими проблемами, и сейчас она член моей семьи. Я удочерила ее и люблю так же, как своих родных детей – Адриана и Паулу.

Сказав несколько слов Оскару, Люси пошла наверх переодеться. Пять минут спустя появился Адриан – гораздо менее эффектно. Войдя, он поздоровался с Оскаром, поцеловал меня в щеку и, спросив, как прошел мой день, отправился к себе переодеваться. Позволив им с Люси привести себя в порядок, я позвала всех ужинать. Я подала запеканку, и мы уселись есть.