– Заблудились?

– Нет, – приветливо отвечаю я. – Я ем восхитительную тарталетку с козьим сыром и помидорами.

Он оценивающе смотрит на меня. Надо думать, пышная короткая юбка в огурцы, сапоги со звериным принтом и куртка из овчины – не та одежда, которую часто можно увидеть на главной улице этого городка.

– Главное, что не заблудились. Приехали в гости, да?

– Неподалеку. Я немного рано, поэтому решила передохнуть. У вас тут миленько.

– Спасибо, – говорит он и тростью сбивает кривой кустик крапивы, растущий у указателя. – А к кому вы приехали?

– А на это нужно разрешение?

– Просто спрашиваю.

– К моей бывшей мачехе и сводной сестре, – говорю я.

– Фамилия?

Я поднимаю брови.

– Не нужно так реагировать, – отзывается он. – Мне просто любопытно.

– Джексоны. Место под названием Даунсайд.

– Так и думал, – говорит он. – Нам не нравится, когда тут ошиваются журналисты, знаете ли. Почему вы просто не можете оставить несчастных людей в покое?

– Эм-м-м… Потому что они попросили меня приехать?

– Не видел вас тут раньше.

– Да, потому что я тут впервые, – отвечаю я.

Он бросает на меня еще один взгляд деревенского жителя, как бы говорящий: «Вы из Того Самого Лондона, но я вас насквозь вижу».

– Что ж, приятного аппетита, – произносит он.

– Спасибо. – И я откусываю еще.

Деревенская дорога ведет до ворот большого дома, затем сворачивает направо в лес и поднимается в гору. Это одна из тех маленьких дорог, за которые приплачивают люди, снимающие коттеджи на выходные. Даже когда с деревьев опадает листва, лес остается темным и обволакивающим. Удивительно встретить такое древнее по ощущениям место. Сассекс, конечно, древний сам по себе, но я думала, что колдовской дух друидов уже давно вытеснен постепенной застройкой пригородов.

Я выезжаю на низкие луга, окаймляющие Даунс, и дорога начинает идти параллельно мысу. По другую сторону холма – море и вид на Францию, но здесь кажется, что мы находимся в самом сердце страны. Справа видна ферма – должно быть, та самая ферма Колбек, о которой писали в Mail. Не опрятная и шикарная, с глянцевым лаком на каждой оконной раме, как в тех домах, что скупают бегущие из города лондонцы, а самая настоящая ферма: над дымовыми трубами возвышаются гигантские соломенные рулоны, завернутые в черный пластик, по обочине разбросаны детали старых автомобилей, и впечатляюще воняет коровьим дерьмом. Через триста ярдов дорога упирается в ворота. За ними грунтовая дорога, уходящая в лес. «ДАУНСАЙД. ЧАСТНАЯ ДОРОГА», – гласит надпись на ограждении.

Я останавливаюсь и думаю. Выхожу из машины и прислоняюсь к воротам. Решаю выкурить сигарету, чтобы успокоить нервы. Я не называла Клэр точное время прибытия, а впереди еще целый день, так что если и прокрастинировать, то сейчас самый подходящий момент.

Справа от меня стоит почтовый ящик – в буквальном смысле ящик, достаточно большой, чтобы вместить одну-две коробки вина. Крышка открыта, но внутри ничего нет. Я прислоняюсь к столбу и сворачиваю папиросу. Прикуриваю и смотрю на небо.

Я до сих пор не уверена, что это хорошая идея. Мать сказала, что идея хорошая, Индия сказала, что идея хорошая, Мария сказала, что я таким образом заслужу «свое место на небесах», но им легко говорить. В конце концов, им-то не нужно этого делать. Я боюсь того, что предстоит мне в следующие пять дней, но больше всего боюсь сегодняшнего вечера. Клэр говорит, что мы должны узнать друг друга получше, прежде чем отправимся в совместное путешествие, и это логично, но, господи, это значит провести первую за двенадцать лет ночь с Клэр.

На стволах буков среди мха тоннами растут грибы. Думаю, что это могут быть трутовики, но свою жизнь я бы на это не поставила. В холодном влажном воздухе сигарета имеет прекрасный вкус – как и все сигареты, которые куришь с осознанием, что следующая будет еще очень нескоро. Если я хоть немного знаю Клэр, на ее территории курить будет нельзя. Дома папа специально прикуривал сигары в нескольких футах от окон, просто чтобы досадить ей. Как следствие, мне всегда нравился запах сигар; для меня они пахнут борьбой за личную свободу.