Таким образом, к началу действий должно было быть личного состава района 760 человек. Командиром района назначен т. Бортников, комиссаром т. Селимов, начальником штаба – я.

Фактически благодаря неумелой организации, огульному подбору личного состава, к 10 ноября район уже не имел половины своего состава за счет массового дезертирства при отходе в лес. Сам штаб района не укомплектован, не прибыл комиссар, а командир района т. Бортников абсолютно бестолковый, безграмотный, больной человек» [16, с. 83].

Я невольно вспомнил характеристику на И. М. Бортникова, подписанную Наркомом НКВД за день до начала партизанской борьбы:

Бортников Иван Максимович. 1890 года рождения, член ВКП(б) с 1931 года.

Служил в старой армии с 1915 по 1916 год. С 1916 по 1918 г. был в плену в Германии. В 1919 году участвовал в партизанском движении в Крыму.

В настоящее время работает директором лесхоза. Дисциплинирован, энергичен [84, с. 69].

Мда! Как по-разному характеризуют одного и того же человека. Впрочем, вероятно, И. З. Вергасову из его партизанской землянки все же было виднее, чем из кабинета управления НКВД на улице Горького, 5.

В сообщении на имя секретаря Крымского обкома ВКП(б) В. С. Булатова бывший начальник Главного штаба партизанского движения Крыма И. К. Сметанин писал: «Штаб партизанского движения формировался в период действия партизанских отрядов, так же как и сами отряды формировались частично в период действий, в известной мере стихийно.

Как партизанские отряды, так и Главный штаб к началу боевых действий вооружением и боеприпасами совершенно обеспечены не были» [84, с. 70].

А вот как характеризовал эти же первые дни полковник М. Т. Лобов, человек, не имевший к организации партизанского движения никакого отношения: «Потеря людей в отрядах шла главным образом за счет массового дезертирства местных партизан и очень незначительной части военных в ноябре – декабре 1941 года.

НКВД Крымской АССР и Крымский ОК ВКП(б), очевидно, не совсем четко и продуманно подготовили и организовали партизанское движение в Крыму: провал всех явок, которые были приготовлены; гробовое молчание подпольщиков, якобы оставленных в населенных пунктах; вначале не было связи с местным населением, отсутствовал свой актив, своя агентура; значительно трудно было работать среди колеблющегося болгарского населения и исключительно трудно было работать среди татарского населения; в отрядах ничтожно мало людей из горных и предгорных районов, в основном партизаны были из городов и степных районов Крыма» [84, с. 151].

Сотрудник НКВД И. З. Харченко: «Сейтлерский отряд 4–5 ноября с одним погранполком полным составом, оставив свои базы, начал отступать через Улу-Узень – Алушту на Севастополь. При этом растеряли личного состава 75 %, потеряв все базы, и 10–11 ноября «возвратились» партизанить. Биюк-Онларский отряд, при первом обстреле группой немцев в 15–20 человек, разбежался по лесу, и в результате ушло 60–75 % личного состава по домам, в том числе секретарь РК ВКП(б) и председатель РИК» [16, с. 95].

Прежде чем делать выводы о том, что же действительно произошло в крымском лесу в ноябре – декабре 1941 года, давайте определимся с терминами (названиями партизанских отрядов) и немного вспомним, как все задумывалось изначально.

Как мы уже знаем, за основу была положена следующая схема: вся горно-лесная часть делится на пять районов, а уже в районе размещаются несколько партизанских отрядов.

Так появился совершенно нетипичный для всей истории партизанского движения в СССР термин «Командир партизанского района». В связи с тем, что партизанские отряды создавались абсолютно всеми районными комитетами ВКП(б), то совершенно стихийно за ними закрепились названия административных районов формирования: Бахчисарайский отряд, Зуйский отряд, Карасубазарский отряд и т. д. Как известно, стихийное название – самое точное. Следует вспомнить, что история русской профессиональной армии тоже начиналась с подобных названий. Преображенский и Михайловский полки Петра І получили свои имена от подмосковных сел Преображенское и Михайловское, откуда в них набирались рекруты. В дальнейшем принцип трансонимизации – перенос в название полка названия населенного пункта, в котором он формировался, стал главенствующим и самым долговечным. Мы помним, что и в Бородинском сражении, и в Альминском, и в обороне Севастополя, и под Мукденом фигурируют полки, несущие в своих названиях память о тех или иных городах Российской империи.