– Еще бы мне-то платить! Нет, послушайте, барин, вы дайте мне две красненькие, иначе я завтра вам и самоваров отпущать не велю.
– Ах вы, безбожник, безбожник!
– Позвольте… Чем же безбожник-то? Я, слава богу, обстоятельный купец, а не безбожник. Уж и так мирволим всячески. Две недели в номерах стоите, пьете, едите, и никто из вас платить не хочет! Вы безбожники, а не мы. Нет, уж как там хотите, а завтра сидите без самоваров.
– Ну, вот вам четыре рубля в уплату. Последние отдаю. А остальные деньги до воскресенья.
– Да уж слышали, слышали мы про эти воскресенья-то! Эх, народ!
Подковкин взял деньги, тяжело вздохнул и, никому не поклонившись, вышел из уборной.
XVIII
– Голубчик, Пантелей Федорыч, поддержите, похлопочите! Нельзя ли кому билетиков порассовать на воскресный спектакль? – просил пристава Котятникова Котомцев. – Верите ли, ведь погибаем. В гостиницу не заплачено. Проклятый Подковкин грозится не давать самоваров. Уезжать от вас – но с чем выехать-то? Хоть на уплату Подковкину да на дорогу нам похлопочите. Сейчас я был у мирового и просил его, а теперь к вам…