Из динамика вновь понеслась тарабарщина, заглушаемая шумом воды.

Женщина прислушалась, после чего грубо ответила:

– Ей. Я начальник. Говорите.

Этой женщиной и была та самая начальник управления образования Ева Ревуловна Соломонкер.

Выслушав что-то еще, она вдруг улыбнулась широкой, белозубой улыбкой, а голос ее смягчился:

– А, так вы из аппарата.

После новой фразы собеседника ее голос источал мед:

– Губернаторскую? Ну конечно, хотела бы.

Дождавшись, пока мимо пройдет шумная экскурсионная группа, Соломонкер ответила:

– Всего-то? Разумеется, перезвоню… И передавайте большой привет Хануму Авдеевичу.

Ответ снова ее озадачил.

– Как это «кто такой»?.. А, вы шутите! – она звонко и непринужденно рассмеялась.

Из динамика телефона отчетливо послышался хриплый, захлебывающийся смех, больше похожий на кашель астматика.

– Хорошо. Всего доброго, – попрощалась она со странным человеком со странным голосом, предложившим ей – кто бы мог подумать! – купить губернаторскую грамоту.

Соломонкер отключила связь и спрятала телефон обратно в сумочку. Оценив свое отражение в витрине, она откинула с лица прядь длинных, вьющихся волос соломенного оттенка и, эффектно двигая бедрами, широким, уверенным шагом вошла в торговый центр через автоматические стеклянные двери. Дальше она направилась в отдел женского нижнего белья. На ее пухлых губах играла легкая улыбка – так улыбаются только абсолютно счастливые, беззаботные люди.

Еву Ревуловну даже не смутило, что заместитель руководителя аппарата позабыл имя своего начальника. Впрочем, подобная невнимательность – это обычное дело, когда чего-то очень сильно хочется. А Еве Ревуловне очень-очень сильно захотелось… нет, вовсе не получить предложенную грамоту, а повидаться со своим старым знакомым, возглавляющим аппарат администрации, которого она называла нежно и ласково – мой Ханумчик.

Глава 8

Странный звонок застал начальника «Курортспецхоза», предприятия, напрямую подчиняющегося управлению жилищно-коммунального хозяйства, в шашлычной «Адские угли», когда Тимур Русланович Бабосов – так звали этого степенного, упитанного мужчину – расправлялся с третьим по счету шампуром жареного на углях мяса. Он поспешно стянул зубами со стальной шпажки последний кусок баранины, вслед за ним отправил в рот жменю колец репчатого лука, а жирные пальцы вытер о тонкий лаваш, как о салфетку. Недолго подумав, он засунул в рот и лаваш, после чего взял со стола пронзительно трезвонящий и пляшущий от вибрации сотовый телефон. Тот, как нарочно, так и норовил выскользнуть из руки, но Бабосову все же удалось нажать зеленую кнопку.

– Алло, слушаю, – произнес он с туго набитым ртом и лениво откинулся на спинку стула.

На том конце что-то спросили.

То ли массируя, то ли почесывая свой объемный живот, Бабосов ответил:

– Да, это я, говорите.

Глаза Бабосова округлились, и рука на животе замерла.

– Что-что? – переспросил он.

После ответа рука вновь пришла в движение.

– А, из аппарата? Ну и?

Выслушивая длинную тираду, Бабосов все больше расплывался в улыбке, а его рука опускалась все ниже и ниже, и сейчас она почесывала уже почти в самом паху.

– Грамоту? Губернаторскую? Конечно, хочу!

И опять улыбку на лице Бабосова сменило выражение крайнего удивления.

– Сколько-сколько? – недоверчиво переспросил он.

Ему повторили, и Бабосов возмущенно воскликнул:

– Эй, я не понял, ты своими фигурами речи со мной шутки шутишь, что ли?

На самом деле Бабосов не ослышался. Ему действительно предложили купить губернаторскую почетную грамоту, как за пять минут до этого предложили то же самое начальнику управления образования Еве Соломонкер. Было ли это шуткой? Конечно же, нет. Лишь названная сумма вызвала его недоумение, но и это не было фигурой речи.