– Я вас научу совершенно безобидному плетению, но им можно делать то, что ты хочешь. Но это большой секрет, и ты мне будешь должен.

И она стала обучать Ольгу, и сидящего рядом меня, интересной руне, даже двум рунам. Она брала кусок белой глины, придавала ей форму какой-нибудь фигурки , близкую к конечной, но довольно грубого вида и высушивала её. Потом уже магией она размягчала материал своего изделия и превращала грубую фигурку в изящную. А второй руной она уплотняла наружный слой материала. Фигурка при этом становилась настолько прочной, что разбить её было весьма затруднительно.

– Ну и зачем мне такая магия? – удивилась кузина.

– Ольга давай выучим, а потом я тебе покажу, зачем это нужно.

Учили почти неделю, Ольга кривилась, но терпела. Потом я взял маленький керамический стакан и преобразовал его в высокий тонкостенный бокал. А когда я укрепил его магией и случайно уронил на пол, девушка и женщина чуть не упали в обморок, однако бокал не разбился.

– Ольга, представь себе, что перед укреплением стенки этого бокала хороший художник разрисует красивыми картинками, а после укрепления они намертво сольются с материалом бокала, и сохранятся навсегда.

В этой комнате стоял кувшин с водой и серебряный кубок. На стенке этого кубка был выгравирован олень, и в этом месте стенка ёмкости была деформирована. Я выправил первой руной эту стенку, а потом укрепил бокал второй руной и он стал значительно прочнее.

– Сестра, видишь, что я сделал с этим серебряным оленем. Отныне, если мы говорим руна «Серебряный олень», значит, имеем в виду эти две руны для получения красивых и прочных вещей.

Гертруда осталась довольна этим предложением, видимо, она не должна была учить нас этим рунам, и когда я придумал для них название, не позволяющее понять, о чём идёт речь, она успокоилась. Потом руной укрепления я обработал сделанные мной меч и учебную шпагу. А шпаге и кинжалу, что остались мне от родителей, чуть подправил рукояти, так как ладонь у меня была широкая, и эти рукояти были не совсем удобны для меня. А вот теперь – совсем другое дело. И, конечно же, я укрепил клинки шпаги и кинжала, предварительно наточив их до идеальной остроты. Потом уговорил Кузнеца сделать ножны на меч и учебную шпагу, а на родительской шпаге ножны уже были. Теперь всё моё оружие имеет законченный вид.

В выходной день Гертруда уехала в город, занятий не было, и я уговорил кузнеца Горака съездить со мной в город. Пообещал ему, что он сможет прикупить себе инструменты на рынке. Доехав до города, мы сразу направились на рынок. Я никогда не бывал в такой толчее и сначала даже растерялся.

– Ваше благородие, так мы идём, или нет? – вопрос вывел меня из ступора, и мы пошли в ряды, где продают оружие.

Я пристроился за группой молодых дворян, и мы дошли до лавки, где продавались мечи, шпаги, ножи, кинжалы, и всевозможные доспехи. Здесь стояла группа наёмников из четырёх человек. Они о чём-то спорили с продавцом. О, это очень нужный для меня разговор.

– Да не нужна мне твоя красота! Вон дворянам предлагай свои разукрашенные поделки, а мне нужен стоящий боевой меч.

– Уважаемый, а что это такое, по-вашему мнению, стоящий меч? – мой вопрос внёс новую струю в их разговор который видимо шёл уже по круг.

Наёмник, довольно мощный мужчина, с несколькими шрамами на лице, с удивлением уставился на меня.

– А вам какое дело, господин хороший.

– Я для вас – Ваше Благородие. Но дело не в этом.

– А в чём?

– Мне нужны деньги, я готов продать отцовский меч, если мне дадут за него хорошую цену.

– Ну, показывай, что там у тебя?

– Я вам задал вопрос, и пока не услышал ответа, какой меч вы считаете хорошим.