Кандидатов для приема в пионеры обсуждали поименно. Реко- мендовали практически каждого, кроме второгодника и двоечника Саши Маковкина. Когда очередь дошла до Глеба, Лидия Яковлевна вдруг предложила его в пионеры не принимать, потому что он за- бияка и драчун. В классе, словно стратостат над блокированным Ленинградом, нависла черная тишина. Вдруг из-за парты встал Вова Сивков и тихо, но внятно сказал:
–
Тогда
и
меня
не
принимайте
в
пионеры.
–
И
меня!–
встал
возле
своей
парты
Коля
Казаков.
–
И
меня,
–
сказал
вдруг
староста
Саша
Тимофеев.
–
И меня, пожалуйста, не принимайте, – сказал, не вставая,
грузный
и
всегда
деликатный
Марик
Кукуевицкий.
–
Я тоже не хочу без Брэвороша, потому что так нечестно, – ска-
зала
вдруг
Оля
Зуева
и
заревела,
уткнувшись
лицом
в
нарукавник
своего школьного платья. Класс загудел. Опытная классная руко-
водительница,
как
гроссмейстер,
мгновенно
просчитала
ситуацию
на много ходов вперед, понимая, что дело попахивает политическим
скандалом местного масштаба. Где-то впереди замаячил разговор с
директором школы, а может быть даже выволочка на педсовете с
последующим увольнением. Ситуацию, точнее себя, нужно было
спасать.
Набрав
в
легкие
побольше
воздуха,
Лидия
Яковлевна
окинула класс взглядом педагогов Ушинского и Макаренко, вместе
взятых,
и
торжественным
грудным
контральто
сказала:
–
Дети!
Вы
настоящие
молодцы!
Я
убедилась
в
том,
что
вы
ни-
когда не оставите друга в беде! Вы – достойные продолжатели дела
Лёни
Голикова,
Вали
Котика,
Зины
Портновой,
Марата
Казея,
Юты
Бондаровской, Васи Коробко и других пионеров-героев. Конечно,
Глеб Брэворош тоже станет пионером. И первым пионерским по-
ручением ему будет – никогда не драться и слушаться старших. Кто
за
это
предложение
–
прошу
голосовать!
Класс проголосовал единогласно. Выше всех руку тянул двоеч- ник и второгодник Саша Маковкин.
Политический кризис прошел стороной.
11.
Как-то так получилось, что Глеб всегда был в классе в центре внимания. Потом, через несколько лет, психологи и социологи таких людей стали называть неформальными лидерами. То есть, был он лидером реальным, а не назначенным типа командира октябрятской звёздочки, или старосты класса.
Сейчас уже мало кто помнит, что такое октябрятская звёздочка. Не та, которая с кудрявым Володей Ульяновым в виде значка, а звёз- дочка в смысле низовой идеологической структуры. В каждом клас- се, с первого по третий включительно, по всему Советскому Союзу
«от Москвы до самых до окраин» были эти самые «звёздочки», как структуры, лежавшие в основе идеологического воспитания совет-
ских детей. Не было ни одного советского школьника, который бы не прошел через этот «фильтр первичной идеологической очистки». В октябрята принимали всех без исключения младшеклассников. Даже самые непримиримые в будущем диссиденты в школьное свое мелколетье непременно были октябрятами, а, значит, и членами октябрятской звёздочки. Возможно, даже её командиром. Каждый школьник с первого по третий класс обязательно носил на груди у сердца значок-звездочку с ликом будущего Ленина. Лик был в точ- ности таким, каким на иконах в былые времена изображали ангелов: пухленькие щёчки, кудрявенькие светлые волосики. Ленин – это бывший ангелочек, понятно вам, непонятливые вы мои?
Значки-звёздочки были двух модификаций. «Ширпотреб» – обычные алюминиевые значочки: жёлтенький профиль в кудряшках на белом фоне-кружочке, а сам кружочек – в центре пятиконечной красной звезды. Ничего лишнего. Гениальный образец фалеристики! Но настоящим шиком были октябрятские звёздочки, сделанные из тёмно-красной пластмассы, очень похожие на рубиновые звёзды Московского Кремля. Внутри таких значков Вова Ульянов распола- гался в виде кругленькой фотографии. Пластмассовый значок был тоньше, изящней алюминиевого, но его было не достать. Маленький идеологический дефицит был мечтой каждого октябрёнка.