Перед глазами вдруг возник Бублик. И волна пустых слез неожиданно подступила к горлу. Я даже и не подозревала, что щенок, проживший возле меня считанные дни, может вызвать такую дикую тоску, ведь давая ему имя в честь, ничего не значащего пшеничного хлебца, имелась в виду пустая дырка по середине… Или нет? – Я не помнила от чего была эта дырка… это всплывало болью и опять возвращало туда, куда не хотел погружаться мой разум… Я только помнила, что Бублик являлся моей единственной и верной компанией, пусть даже в течение нескольких коротких дней, составлявших для него всю жизнь. Он не покидал меня ни на минуту, с серьезным видом сопровождал по дому, являлся лучшим другом, кому я доверяла, как самой себе.

Последние мысли тяжелым полотном накрыли сознание, огромный колючий ком сдавил дыхание. Странное происходило с моим зрением: чем больше я всматривалась в знакомую щенячью морду, тем яснее за ней проступало нечто иное.

И я стала понимать… Эти картинки проявлялись вне времени и пространства, просто потому что вызывались по команде моего разума. Но за проступающими образами стояло еще что-то: каждое мгновение открывало скрытое ранее, отвечало на волнующие вопросы расплывчатыми сюжетами. Будто в виртуальной реальности я могла дотянуться до любого образа из памяти, неясного предчувствия, потаенного страха, вытащить его и посмотреть под другим углом, узнать правду, и уже по-иному воспринять произошедшее.

– Это не Бублик, – отрешенно констатировала я, прикусив губу. Голос, который еще мгновение назад бубнил и перебивал все мысли, молчал, что стало немым подтверждением. Я догадалась, что совесть больше не вернется, ибо теперь она – это я, а также, судья, присяжные и палач, все в одном лице.

– У меня только один маленький вопрос, – зло процедила я каменному лифу, за неимением других собеседников, – почему раньше всего этого я не знала и не чувствовала? Почему меня никто не предупредил?! ЭТО НЕ МОЯ ВИНА, ЧТО ВСЕ ТАК СЛУЧИЛОСЬ! ПОЧЕМУ ТОЛЬКО СЕЙЧАС?! – Когда уже так поздно…

Никто не ответил. Виртуальная реальность была насыщена деталями, но в ней отсутствовал разум. Это знание не требовало доказательств. Единственными одушевленными сущностями, присутствующими сознательно в ней, являлись я и Бася. Каждая мелочь кричала своим бездушием; видимо, Бог умер и оставил мир для таких, как я и моя подруга, чтобы мы прочувствовали великое одиночество без него. Нам оставалась лишь надежда, что он, возможно, вернется и обратит свой глас или справедливую кару на нас, как в свое время моя собачка с надеждой ожидала любого знака внимания, чтобы броситься с любовью ко мне и ощутить вселенское счастье.

Если и Бася оставит меня в этот водяном месиве – это будет по-настоящему кромешный ад. Вот, чего я боялась больше всего… Даже сейчас…

Меня вдруг подцепила мысль, по-видимому, моя подруга проходит те же круги познания, или те же круги ада, что и я. И мне стало мучительно страшно, что ее острый ум продвинется намного вперед и оторвется навсегда. Если бы зависнуть здесь вместе, в этом бестолковом потоке воды и воздуха, я считала бы этот ад – раем.

Все-таки люди глубоко ошибаются, думая, что ад – это кровавые пытки в пылающих кострах, ужаснее всего – это зависнуть в пространстве в ожидании чего-то, что не наступит никогда… И знать, четко знать, что тебя забыли навсегда…

***

Хорошо, – мысленно согласилась я сама с собой, – Согласна… Правила игры принимаются.

Помолчав в ожидании ответа, которому не суждено было быть озвученным по причине отсутствия собеседника, я сердито закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться. Раньше именно это являлось моей работой – сохранять ясность ума.