На миг Клевер увидела в глазах девушки море скорби, отражение того моря, в котором тонуло и ее собственное сердце. Клевер уже была готова обнять Нессу, как вдруг в траве что-то щелкнуло. Все вскочили на ноги. Впрочем, оказалось, что это всего-навсего мышь, попавшая в ловушку Нессы.

Несса пошла к фургону кормить Пресноводную гадюку. Клевер отправилась за ней.

– Эта змея опасна, – проворчал оставшийся у костра Ганнибал.

Поручив Клевер держать фонарь, Несса открыла створки фургона. Змея, почти с руку Клевер толщиной, раздраженно ощупывала пепельно-серым языком стены стеклянной тюрьмы.

Осторожно сняв крышку, Несса бросила в сосуд раненую мышь. Через несколько секунд от нее осталось лишь воспоминание в виде выпуклости на извилистом змеином теле.

– Она похожа на настоящую пресноводную гремучую гадюку, – заметила Клевер.

– Конечно, она и есть настоящая! Могла стадо бизонов свалить с утра пораньше. Змея – настоящее чудовище, но это лучшая часть моего представления. Дядя, тот умел разговоры разговаривать, пел и шутил, да так, что публика от восторга млела. А теперь змея – единственное, что заставляет их раскошелиться.

– А в чем хитрость? – заинтересовалась Клевер. – Как ты выживаешь после укуса? Дело ведь не в эликсире!

Несса заколебалась, но, решившись, слегка повернула сосуд. Потревоженная змея сердито дернулась.

– Отсюда смотри, – сказала Несса. – Что видишь?

– Змея… сбилась на одну сторону… – заметила Клевер.

– Там посередине есть стеклянная перегородка. Если я суну руку в пустую часть, змея бросается на стекло. А кажется, что она меня укусила. Теперь ты все знаешь, – Несса захлопнула створку, заперев змею в фургоне. Она не спешила отнимать руки от защелки, словно не позволяя злу вырваться.

– И зачем я только тебе показала, не надо было.

– То, что случилось с твоим дядей, просто ужасно. – Клевер пожалела, что у нее нет лекарства от горя.

– Когда кому-нибудь рассказываешь о таком, легче становится.

– Тайны трудно держать в себе, – согласилась Клевер, – особенно для чистосердечного человека.

В свете фонаря глаза Нессы блеснули.

– А я чистосердечная, да?

– Мне кажется, да, – кивнула Клевер.

Несса на мгновение задумалась.

– Болотное вино! – выпалила она и виновато улыбнулась. – Надо же, я это сказала. Всецелебный Эликсир Бликермана – это болотное вино и немного патоки, чтобы было не так противно!

– Но ты же это пила, я видела! – ахнула Клевер.

– Не так уж он и плох, – хихикая, призналась Несса. – Большие куски я отцеживаю. Хитрость в том, чтобы не дышать носом.

Несса, развеселившись, фыркнула, и Клевер тоже рассмеялась. Вскоре девочки хохотали в голос и не могли остановиться. В душе Клевер царила неразбериха. Спотыкаясь, они брели на свет костра. Несса почти рыдала от смеха и, наконец, закашлялась. Клевер это показалось очень забавным.

Она тоже смеялась и плакала одновременно и была в растрепанных чувствах. Но рядом не было никого, ради кого ей следовало бы сдерживаться. Вид потрясенного Ганнибала только сильнее раззадорил ее. Она даже не пыталась сдержать смех – это было все равно что стараться снова закупорить открытую бутылку с имбирным элем вдовы Хеншоу. Поэтому Клевер позволила смеху вырваться наружу – широко открыв рот и подняв к небу лицо, она хохотала, спугнув с веток устроившихся на отдых голубей. Потревоженные птицы кружили вокруг девочек, словно ставший видимым смех.

– А ты видела Винное болото? – отдышавшись и вытирая щеки, спросила Клевер. – Своими глазами видела?

– И нюхала! – подтвердила Несса. – О Небо! Ну и вонь же там! Море вина, которое на солнце превращается в уксус. И никто рядом не живет, кроме мух и забулдыг.