– Если он так хорошо помогает, что ж ты не дашь его своей лошади? – выкрикнул кто-то.

Толпа быстро теряла интерес к представлению. Раздосадованная Несса промчалась через сцену и, присев, склонила к Клевер веснушчатое лицо с зелеными, как яблоки сорта Брэмли, глазами. Клевер машинально отметила, что шея девочки обветрена, лицо обгорело на солнце, а на костяшках пальцев алеют ссадины – видно, жизнь ее была нелегка.

– Помоги мне, сестрица, сделай одолжение, – прошептала Несса.

– Я не умею, – покачала головой Клевер.

– Не умеешь бубен трясти? – Несса приподняла бровь.

– Трясти бубном сможет и осел, если привязать как следует, – ответила Клевер.

– Так давай! – Несса сунула бубен Клевер в руки и начала притопывать, отбивая ритм. Она запела:

Стихи были полной чепухой, зато голос у Нессы оказался глубоким и таким звучным, словно под ее двойным подбородком скрывался маленький орган. Клевер заслушалась. На озере Саламандра никто не умел так петь.

Заметив, что Клевер замерла, Несса бросила на нее сердитый взгляд. Клевер снова встряхнула бубен, и тут в голову ей пришла идея.

– Вот кто нас сможет подвезти, – шепнула она Ганнибалу.

– Шарлатанка с фальшивыми снадобьями? – фыркнул петух.

– Шарлатанка с фургоном, – поправила его Клевер. – Она вполне может довезти нас до Нью-Манчестера.

Несса все еще распевала:

Немолодая женщина выкрикнула из публики:

– А он хоть помогает, эликсир-то твой?

– Мэм, вы забегаете вперед, – ответила Несса.

– Так я ж хочу тебя поторопить! Ни у кого времени нет смотреть, как ты тут выплясываешь среди бела дня!

Несса, скрестив на груди руки, мрачно уставилась на толпу.

– Хотите увидеть, как мой эликсир творит чудеса?

– Да! – закричали все в один голос.

Без дальнейших церемоний Несса сорвала ткань с большого стеклянного сосуда. Внутри, свернувшись кольцами, лежала огромная змея. Потревоженная внезапным светом, она подняла голову и серебристо-серым языком коснулась стекла.

Все ахнули.

– Ну, так вот, раз уж вы так спешите, – заговорила Несса. – Думаете, это чудовище? Так и есть. Полюбуйтесь только узором из дубовых листьев на его чешуе… – Она постучала по стеклу, и змея взметнулась вверх, яростно вибрируя всем телом —…и на погремушку на хвосте. Тарахтит, как трещотка. Говорят, когда ангелы слышат этот звук, они открывают райские врата, потому что очередной бедняга вот-вот оставит этот бренный мир. Перед вами пресноводная гремучая гадюка, самая ядовитая змея на земле! Бог слепил этого гада, собрав остатки со дна котла, в котором варил дьявола.

Зеваки отшатнулись от сцены, но внимательно следили, как Несса лениво рисует пальцем на стекле восьмерку. Треугольная змеиная голова следовала за рукой.

– После укуса пресноводной гремучей гадюки не выживает никто, – заявила Несса. – На самом деле после ее укуса люди не успевают сделать и трех шагов. Но не волнуйтесь. Через стекло она укусить не может.

При виде опасной твари Ганнибал вздрогнул.

– Клевер, давай уйдем отсюда!

– Погодите, – прошептала она, прижимая к груди бубен.

Под взволнованный ропот толпы Несса сняла с сосуда крышку. Змея метнулась вверх, треск ее погремушки, усиленный стеклом, звучал пронзительно, как летняя цикада.

– Единственный способ нарваться на неприятности, – продолжала Несса, помахивая рукой над змеиной головой, – это сделать какую-нибудь глупость.

Она сунула руку в сосуд, и по толпе пронесся вопль.