Я прибыл в Антурин, столицу Атлантического королевства, когда тысячи атлантов собрались на главной городской площади и рассуждали о том, что лучше: шутить дома и не знать, чья шутка понравится Кулькару больше остальных, или шутить только в обществе, самим выбирать лучшую шутку и сообщать ее подслушивающему устройству, чтобы любимый король не терял зря драгоценного времени?

– Что ты можешь сказать по этому поводу, чужак? – спросил белозубый атлант, глядя на меня сверху вниз.

– Я здесь не для того, чтобы шутить, – сказал я, отряхиваясь от пыли столетий, которой много накопилось в колодце времени. – Мне нужно свергнуть Кулькара, чтобы вы, атланты, весело прожили оставшиеся вам триста лет.

– Глупая шутка, – рассердился атлант, – повелителю не понравится.

– Да уж, – согласился я и направился прямо во дворец, поскольку еще с прошлого раза помнил, где он находился.

В покои монарха я прошел, притворившись младшим сыном какого-то мелкого служащего – это оказалось нетрудно, дети шастали по холлу, будто здесь был не королевский дворец, а детский сад. Представ перед королем Кулькаром, которого я же, по сути, и возвел на престол, я сказал без долгих церемоний:

– Ты должен отказаться от власти и объявить в Атлантиде республику.

– Ха! – воскликнул Кулькар и смерил меня презрительным взглядом. – Это почему же?

– Потому что через триста лет Атлантида будет разрушена прямым попаданием астероида. При монархии атлантам живется плохо, пусть они хотя бы триста лет, отведенные им природой, проживут нормально.

– Астероид? – пробормотал Кулькар. – Это еще что такое?

Пришлось объяснять. Монарх слушал внимательно и, похоже, даже кое-что понимал. Когда я закончил излагать принципы небесной механики и баллистики, Кулькар почесал в затылке и сказал задумчиво:

– А если иначе?

– Что иначе? – не понял я.

– Этот… э-э… астероид. Пусть упадет на другой берег, какая ему разница? Атлантида – остров, нас каждый уничтожить рад, а вот утопить половину континента – слабо?

– Послушайте, – сказал я терпеливо, – я всего лишь патрульный и занимаюсь корректировкой истории человечества. Не в моих силах изменить орбиту крупного небесного тела.

– Хорошая шутка, – хихикнул монарх, – но глупая. Ты же сам говоришь, что можешь исправлять историю. Так исправь! Пусть в истории будет записано, что Атлантида не погибла.

– Как это возможно? – возмутился я. – И к тому же, что это даст? Будет в истории записано так или этак, Атлантида-то все равно окажется под водой!

– А вот и нет! – воскликнул Кулькар. – Реализуется то, что написано или сказано. А если послушать тебя, то получается наоборот: записывается то, что происходит в реальности.

– Естественно, – пожал я плечами, – а как иначе?

– Ты из какого будущего? – поинтересовался Кулькар. – Из Аргиева или Букинарова?

– Не понял, – нахмурился я.

– Аргий, – терпеливо разъяснил монарх, – это придворный писатель, который придумал историю о том, как боги наслали на Атлантиду гром и испепелили ее своим гневом. А Букинар в пику Аргию написал историю о том, что герой Полиандр поймал рукой божественный гром, отвел в сторону и испепелил половину континента, который находится от нас в направлении восхода солнца. Ясно, что оба создали свое будущее, вот я и спрашиваю: из какого ты прибыл?

Я призадумался. Мне ведь сразу показалось странным, что никто на площади не удивился моему появлению – а ведь я едва доставал взрослому атланту до пояса. И на ребенка я был похож разве что ростом, спутать меня с этими фуриями мог только полуслепой от рождения. Значит…

Но тогда, если Кулькар прав, получалось, что в Атлантиде не бытие определяет сознание, а наоборот – сбывается то, о чем говоришь! Теперь становилось понятным, почему Кулькар подслушивал шутки своих подданных – хотел знать, какое будущее ему готовят.