Проснулся уставшим и разбитым. На работе медленно приходил в себя, и, вместе с этим, наполнялся чем-то новым. Мне, как будто бы, была показана изнанка жизни, которую раньше я не мог увидеть просто потому, что никто с этой стороны на жизнь не смотрел. Как будто бы куклы олицетворяли собой постыдные, и потому неосознанно заблокированные самим человеком для самого себя механизмы его поведения в жизни. Как только я это понял, чувство маеты, усталости и постыдности прошло. Пришла уверенность, что я всегда это знал, но скрывал от себя для того, чтобы в собственных глазах быть хорошим, а значит, неуязвимым для окружающих. Я соблюдал чужие правила, которые не устанавливал, чтобы тупо выжить. Какая же я овца. Причём, тупая. Механизмы выживания оправданы самим выживанием. Чего же тогда в них постыдного? Всё уже давным-давно вживлено в каждого почти с рождения, и работает само по себе механически. Характер, как повадки животных, диктует стиль жизни. Нет у меня в запасе другого характера. Как же я мог этого не видеть? Появилась внутренняя свобода, позволяющая выходить за грань неосознанных барьеров. Оказалось, что ограничений нет ни в чём, ни по какому поводу. Только я могу ставить ограничения, если они мне нравятся. Мне дороги родные и, в целом, нравятся люди. Это и есть те ограничения, которые не ущемляют моей свободы. Остальное – чушь собачья.

6

Домино, шахматы, карты и нарды несопоставимы по своим правилам. Тем не менее, любой понимает, что эти игры из одной области. Выигрыш в них зависит от стратегии и тактики. Эти куклы представляли собой уникальную игру. Играть было не с кем и не во что, но отнести их к чему-то другому, кроме этого, я не мог. В ящике жила бригада провокаторов.

Дома включил комп и набрал «магические куклы». Там всё сводилось к тому, что куклы служили сачками для ловли силы. Это и без сайтов каждый ощущал. Похоже, эта бригада наловила силы столько, что её было некуда девать. Потоки из ящика преобразовывали меня без моего участия. Чтобы не свихнуться, нужно было, как я понимал, сливать эту энергию наружу. Выбросить этот ящик я был не в силах. У меня в голове уже созрел план действий, и причиной этого плана были куклы.

Так как график работы у меня скользящий, я пошёл в отделение далеко не самой главной партии по адресу, которой нарыл на нашем городском сайте. Их секция, ячейка, или, как их там, находилась в большом купеческом доме на улице, примыкавшей к площади, и занимала комнату на первом этаже. Постучал в дверь. Вошёл. Всё, как принято в таких случаях – за столом на стене – фото президента и лидера партии. В углу Российский флаг, на столе небольшой партийный вымпел и вентилятор. За окном стояла жара. Одежда представителя состояла из шлёпанцев, парусиновых штанов и светлой рубашки на пуговицах с воротником и короткими рукавами – ёрш представительства с демократизмом. Похоже, что после моего стука представитель прервал какую-то операцию на мониторе. Он привычно заулыбался и показал рукой на стул.

– Присаживайтесь. С чем пожаловали?

– Александр, – ответил я, кивнув.

– Валентин Геннадьевич, ответил он, и откинулся на спинку стула.

Об этом Валентине Геннадьевиче я перелопатил в инете всё, что только возможно. Это был журналист со стажем. После того, как он заработал себе среди своих писак имя, ему удалось убедить руководство этой партии в том, что ей будет выгодно держать журналиста в качестве штатного сотрудника в своём представительстве. Место у нас от центра отдалённое и малоперспективное. Партийцам деньги на ветер выбрасывать не хотелось, и человек, чья профессия создавать шум в одиночку, их устраивала. Они отослали его к нам на выселки с окладом, а он, вместо того, чтобы рысачить по родному краю за материалом для своих статей, сидел у нас в городе в своём кабинете и принимал жалобы недовольных текущим социальным положением дел, для переработки их в литературный материал с позиции платящей партии. Да ещё как журналист подрабатывал. Пока устраивало это всех. Я был уверен, что – пока. Договор был у него с краевой секцией, и любая проверка сверху могла оказаться для него последней. Дело в том, что членов партии не прибавлялось.