Невозможно было описать ужаса присутствовавших. Все обратилось, казалось, в неподвижный мрамор со всеми знаками испуга на лицах. Но, к удивлению, это появление, отнявши силу у сильных, возвратило ее слабому. Собравши всю себя, всю душевную крепость, молодая узница тихо поползла к дверям и вступила в земляной коридор, которого гнилой воздух показался ей райским в сравнении с ее темницей…

1832

…маленького городка Лукомья… – Ныне Лукомье – село в Оржицком районе Полтавской области Украины.

…отрядом реестровых коронных войск. – Реестровый – записанный на службу; реестровые казаки – казаки, занесенные поляками в списки (реестры) регулярных войск. Коронный – правительственный, государственный, казенный.

…в наброшенные на плеча татарские тулупы… – Сейчас мы и забыли уже, что в русском языке, помимо единственного и множественного чисел, было еще двойственное число. «Плеча» – это как раз старая форма множественного числа (в именительном падеже) от слова «плечо» (то же видно в словах «рога», «бока», «глаза», рукава», «берега» и пр.), а «плечи» – двойственное число. Со временем эти формы смешались, и двойственное число вышло из обращения, хотя следы его все же остались: мы говорим «шире плеч», но «много плечей»; «намять бока», но «руки в боки» и т. д.

Об Иване Васильевиче Киреевском (1806–1856) чаще всего пишут так: русский религиозный философ, литературный критик, публицист, один из главных теоретиков славянофильства. Ну что же, все правильно. А еще он был в юности одним из «архивных юношей», как остроумец Сергей Соболевский назвал образованных, ярких молодых людей, служивших в 1820-е годы в Московском архиве Коллегии иностранных дел. И еще Киреевский был «любомудром», то есть входил в Общество любомудрия – литературно-философский кружок, собиравшийся в Москве в 1823–1825 годах и самораспустившийся после восстания декабристов. В 1832 году И.В. Киреевский начал издавать журнал «Европеец», но после первых двух номеров Николай I запретил этот журнал, усмотрев в статье Киреевского «Девятнадцатый век» политическую пропаганду… страшно сказать чего: конституции для России! Именно в 1832 году Иван Васильевич, совсем молодой еще человек – ему едва исполнилось 26 лет, – написал фантастическую сказку «Опал». Впоследствии о Киреевском напишут, что, мол, в начале его творчества заметны «западнические» симпатии, но вскоре они сменились мистицизмом и славянофильством. Судя по рассказу «Опал», Иван Васильевич интересовался не только «западническими», но и «восточническими» настроениями.

Царь Нурредин шестнадцати лет взошел на престол сирийский. Это было в то время, когда, по свидетельству Ариоста, дух рыцарства подчинил все народы одним законом чести и все племена различных исповеданий соединил в одно поклонение красоте.

Царь Нурредин не без славы носил корону царскую; он окружил ее блеском войны и побед и гром оружия сирийского разнес далеко за пределы отечественные. В битвах и поединках, на пышных турнирах и в одиноких странствиях, среди мусульман и неверных – везде меч Нурредина оставлял глубокие следы его счастья и отважности. Имя его часто повторялось за круглым столом двенадцати храбрых, и многие из знаменитых сподвижников Карла носили на бесстрашной груди своей повесть о подвигах Нуррединовых, начертанную четкими рубцами сквозь их порубленные брони.

Так удачей и мужеством добыл себе сирийский царь и могущество и честь; но оглушенное громом брани сердце его понимало только одну красоту – опасность и знало только одно чувство – жажду славы, неутолимую, беспредельную. Ни звон стаканов, ни песни трубадуров, ни улыбки красавиц не прерывали ни на минуту однообразного хода его мыслей; после битвы готовился он к новой битве; после победы искал он не отдыха, но задумывался о новых победах, замышлял новые труды и завоевания.