Ничего нового из разговора никто не узнал. Иванов и сам знал, что писательство – никакой не бизнес. Только попал в глупое и неловкое положение просителя. Зачем он звонил и спрашивал, осталось загадкой даже для него самого.

Только было непонятно, зачем литагент так тепло и дружелюбно предлагала свои услуги на страничках в сетях. Иванов подумал, что до уровня типичного идиота ему уже совсем недалеко, для этого нужно только ещё побольше оскотиниться. Маленькое и глупенькое сознание подсказало ему, что больше никому звонить и ничего пробовать не стоит. Ведь хочется только писать честно, от души, и ни у кого ничего не спрашивать и не просить. А писать можно и бесплатно, для себя.


Светотени за окном жили своей обыденной человеческой жизнью. Прогуливались, возили в колясках своих будущих наследников. Кролики уже искупались и не шуршали. Даже птицы не подавали голоса, видимо поулетали на поиски еды. Иванов попил тёплой варёной воды, изобразил задумчивость и прилёг в ожидании демотиваторов.


Вся жизнь земная у людей, как русская рулетка. Надежда жаркая, затем лишь горькие утраты. Конечно, новый поиск и бесконечная игра. Фото из личного фотоархива автора.


Вот, теперь всё понятно и известно. Это хорошо. Самая неприятная штука из всех ощущений – это неизвестность.

Демотиваторы должны появиться в промежутке с 2 до 3 часов ночи по земному времени. Возвращение домой будет моментальным, как вспышка. Ррррраз! И сразу дома. Затем немедленно соберётся Совет, и начнут решать. Это была последняя мысль, перед тем, как Странник задремал.


***


«СУМАШЕСТВИЕ ПОЭТА ВЫСКРЕБЕНЦЕВА»

Сон Странника.


Поэт Выскребенцев с ненавистью закрывал форточку. Уже утро. Раннее. Половина четвёртого. А мерзкие птицы уже орут.

– Ни покоя, ни тишины – Прошептал поэт в раздражении. – И луны не видно. Проклятый город. Зачем здесь собрались все эти чужие друг другу люди. Они рождаются, живут. Придумывают себе суету. Что-то говорят себе или окружающим. Стареют, дряхлеют и мрут. Ничем не отличаясь от мух. Чёрных, стареющих мух.


Выскребенцев расправил постель, присел на край дивана, закурил. – Господи! Дай мне радость вдохновения, дай мне мысль. – Попросил он у того, кто никогда не отвечал.

Шаркающие шаги старой матери в коридоре нарушили уединение поэта.

– Пошла в туалет. – Посетила банальная мысль. – Значит, жива. А что я буду делать, когда она умрёт? Наверное тоже очень быстро сдохну. Птицы, даже за закрытой форточкой, пытались перекричать тишину. Тот, кого люди придумали называть Господь, тупо молчал. Вселенский порядок Он установил. А вот отвечать на мольбы людей не собирался. Видимо, ему не до этого. Занятой очень.

– Лягу и проснусь. И всё повторится. – Сказал себе Выскребенцев с тоской. – Опять вставать, тащиться в туалет и в ванную, завтракать, и встречать новый ненавистный день. Пустой, бессмысленный, глупый.



Сказки про то, что кофе бодрит, на поэта уже не действовали. Женщины не возбуждали воображение, а походили лишь на красивые бесполезные картинки. На них можно любоваться. Но трогать и приближать к себе их не хочется. Когда женщины не открывают рот – это им очень идёт. Полёт мужской фантазии не омрачится ничем.

– Как хорошо сейчас бы сидеть у моря. Молчать и ничего не думать. Дышать сыростью тумана и слушать набегающую волну. Или ехать долго-долго в поезде. Всё равно куда. Лишь бы за окнами мелькали дряхлые умирающие сёла, леса, обмелевшие речки, незнакомые вокзалы. Бабки с мисками варёной картошки и с домашними малосольными огурцами. Равнодушные беспризорные грязные собаки. Гниющие склады леса, мосты, дома, дома, дома… И снова леса…