– Йорзе почти удалось нас деморализовать, даже я чуть было не поверил, – вступает Стив. – Но я умнее их.

– А вот паукрабы умнее не стали, – тихо усмехается Тецклай. – Оплетать паутиной корабль – глупо.

– Внутри они тоже побывали, – замечает Веншамея. – Вон там, над дверью, паутины наплели.

– Я сейчас её уберу, – объявляет Бастер и направляется к двери, но его вдруг останавливает Леод:

– Подожди-ка! Эти узоры… что-то они мне напоминают…

Леод долго всматривается в лоскут паутины, принюхивается и напряжённо шевелит вибриссами. Наконец, его осеняет:

– Точно! Друзья, как же я мог забыть! Я видел похожую систему общения у… блургров! Они тоже пишут нитями – не паутинными, правда, а слизистыми, но очень похоже!

– Я тебе больше скажу, Леод, – улыбается Стив. – Блургры и паукрабы – на самом деле родственники. Мои братья разделили их уже на племенном уровне развития, так что их языки действительно должны быть похожи. Я уверен, что блургры помогут нам расшифровать эту подкрадскую вязь!

– Подожди, – прерывает Стива Млем, – вы их… разделили? Зачем?

– Они уже начали друг с другом грызться, не осознавая своего родства. Длилась эта грызня так долго, а главное – так много ради неё оба вида создали оружия, что нам надоело. Мы оставили на Мизергели паукрабов, а блургров переселили на Леззу.

– Это был единственный выход? Разве других способов разрешить этот конфликт не было?

– Млем, я знаю, о чём ты думаешь. Мы пытались. Намекали знаками, пытались повлиять на их верования, создавали ситуации, из которых можно было выйти только всем вместе. Ничего не получилось.

– Должен был быть другой способ. Может, то, что паукрабы себя так ужасно начали вести, на самом деле – следствие разделения? Какая-то потаённая обида на вас, терраформов?

– Но блургры-то стали мирными. Затворниками, да, но они не пытаются заматывать целые миры в паутину. Значит, паукрабы ведут себя как сволочи не потому, что мы отделили их от блургров.

– Трудно сказать наверняка. Что-то мне подсказывает, что твои братья поступили не совсем правильно, Стив.

– Думай что хочешь. Курс на Леззу, друзья мои. Путь неблизкий, успеем отдохнуть.

Команда неслышно расходится по каютам. Но уже скоро тихий воздух внутри корабля начинает сотрясать эмоциональный диалог Райтлета и Сэн. Он крайне сбивчив, и даже не всегда в нём можно разобрать оформленные слова и предложения. В нём дикий первобытный восторг, адреналин, велоксин, горячая любовь, взаимная гордость и истинное охотничье счастье.

Завершается разговор внезапно – четырьмя чёткими репликами:

– Слушай, это же был тот самый мегажут, с которым я сражался на арене. За него-то мне и дали чёрные доспехи! Я вспомнил: у него те же шрамы и отметины на морде!

– Обомлеть! Жалко, что эти черти поросячьи его пристрелили.

– У нас на Тихарлавсе хранится его ДНК. Его можно будет восстановить!

– Ух ты, здорово!

Тем временем на кухне начинается другой разговор. Там Юрксла, повстречав Веншамею, пытается своим наполненным множеством ненужных слов говором объяснить ей, кто он такой. Веншамея отделывается стандартной фразой «Приятно познакомиться!» и лезет в холодильник, где находит бутылку земного красного вина. Налив себе бокал, Веншамея садится за стол и тихо произносит, ни к кому не обращаясь:

– Кругом обман, жестокость, несправедливость… а мы тут пьём.

– Простите, не мы, а вы, – возникает на кухне Яарвокс. – Алкашка ты всё-таки.

– Какое тебе дело! У меня тяжёлые мысли, я вспомнила Теэклавеллу…

– О, и ты хочешь утопить тяжёлые мысли в вине? А они не тонут, знаешь. Поверь, я через это проходил. Ничего хорошего из этого не выходит. Как сопьёшься…