Он внимательно разглядывал ее, нахмурившись. Участие не вязалось с ее натурой, кроме того, обычно ее настолько не занимали тонкости, что Николас не мог избавиться от подозрения, что она затеяла весь разговор ради чего-то большего.

– Не факт, что он вообще знает, что случилось, – начал Николас.

– Не глупи. Теперь он уже все знает. Да, на нашей стороне небольшое преимущество: он больше озабочен поиском Тернов, чем нашим, но и им надо скорее пользоваться. Время на исходе. Пошли!

Как бы ни противно ему было признавать, но София была права. В последние несколько дней Николасу стало ясно, что он единственный собирался играть по правилам, и он начинал задумываться, не были ли правила всего лишь уделом дураков.

– Откуда начнем поиски? – услышал он свой голос. – Как мы установим последний общий год, не обращаясь к другим путешественникам?

Любой Айронвуд или союзник Айронвудов тут же донес бы о них старику за вознаграждение. Без сведений от Роуз искать Этту было все равно что плыть без координат. Он не любил вести корабль вслепую.

– Мы отправимся искать Римуса и Фицхью Жакаранд, как я тебе говорила, – ответила София. – Дедуля назначил им худшее место службы из возможных, когда они приползли обратно, сперва предав его и переметнувшись к Тернам. Спорю на что угодно: они не питают ни капли любви к дедуле и охотно поделятся всем, что знают, за сходную цену. Или просто расскажи им свою трагическую историю, пусти скупую мужскую слезу.

Бить на жалость. Как чудесно. Его терпение внезапно сорвалось с привязи.

– Если их, как ты говоришь, заслали так далеко, кто сказал, что они вообще слышали про изменения временной шкалы?

– Если даже сами не слышали, то смогут навести нас на кого-то, кто может знать. В любом случае поиски не окажутся напрасными.

Николас резко выдохнул через нос, раздумывая над предложением.

София, возможно, впервые за свою жизнь проявляла благоразумие. Они действительно теряли время. И он действительно устал от игр Роуз. Если Жакаранды могли помочь поскорее найти Этту, то это вело их вперед. Даже если они не помогут ему, он, по крайней мере, сможет утешаться тем, что двигался хоть куда-то, вырвался из тюрьмы бездействия, куда их заточила Роуз.

– Хорошо, – сказал он, уступая. – Попробуем по-твоему. Если с поисками Этты ничего не выйдет, то… мы продолжим искать астролябию своими силами. Обещаю.

София закатила глаза, снова уходя вперед.

– Святые и неудачники, помнишь?

А если София в самом деле охотилась за астролябией ради своих собственных целей, в чем он только еще больше уверился, то их шаткое перемирие закончится, и он сделает все, что в его силах, чтобы прибор ей не достался. Все, что потребуется.

– Быть верным своему слову – основа чести, – отозвался он.

– Чести! – она, казалось, выговорила это слова с отвращением. – Хорошо, что у меня этой ерунды почти не осталось.

Наступил полдень, принося с собой тяжелую давящую жару, казавшуюся в октябре просто нечестной. Они тащились обратно к лагерю в благословенном молчании, София вышагивала впереди, Николас – в несколько шагах сзади, не только потому, что не хотел провоцировать новый разговор, но и потому, что знал: белые мужчины и женщины, мимо которых они проходили, ожидают именно такого поведения от слуги или раба. Николас замотал головой и расправил плечи, словно мог стряхнуть это. Притворство высосало из него последние остатки хорошего настроения, которое он умудрился наскрести в начале дня. А час спустя, когда они, наконец, доплелись до пустынной полоски пляжа, где расположились лагерем, последние следы расположения между ними полностью испарились.