Я часто и тяжело дышал, так страшно мне еще никогда не было.

– Ты послужишь источником силы, можешь гордиться, жил не напрасно. Рано или поздно все умирают, не стоит горевать, четырнадцать лет не так и мало, – он слегка улыбнулся. – Кинжал выпьет твои жизненные соки до дна и обретет былое могущество. – Мужчина осторожно положил его мне на грудь.

Я уставился на клинок, безумным взглядом. Присмотревшись, заметил какой-то серый тонкий рисунок на лезвии, похожий на мелкую паутинку.

– Для проведения ритуала было необходимо найти юношу, – продолжил старший, – родившегося в определенное время, имеющего четвертую группу крови, достигшего возраста четырнадцать лет, с сильной жизненной силой, не порочного телесно и чистого душой. Про тебя нам стало заранее известно. Мы все проверили, ты действительно тот, кто нам нужен.

– Время. – Произнес парень, что стоял слева от моей головы, и посмотрел вверх на отверстие в пещере.

– Тогда, приступим, – согласно кинул мужчина.

Они простерли надо мной руки и принялись издавать странные, нечленораздельные звуки. Старший достал из кармана листок бумаги и развернул его. Медленно выговаривая каждое слово, он стал произносить короткие фразы на каком-то древнем языке.

Я приподнял голову и глянул на него испуганными глазами. Затем почувствовал, как кинжал, лежавший на груди, неожиданно стал теплым.

Они замолчали, старший удовлетворенно кивнул и взял его.

– "Пьющий кровь" готов принять силу, – довольно произнес он.

Мужчина прикоснулся кончиком кинжала к моей коже между ребер, точно над сердцем и я почувствовал укол.

Все что-то вновь запели. Старший медленно и плавно начал нажимать на него, и кончик лезвия вошел в мою грудь.

Боль пронзила тело, от раны потекла кровь, я замычал, глаза расширились от ужаса происходящего. Мужчина убрал руку, клинок остался торчать в груди.

Диким взглядом я уставился на него. Он совсем немного вошел в тело, но не падает. Я пытался закричать, молить чтобы его вытащили, но забыл, что во рту кляп и только мычал, мотая головой.

Они тем временем произнесли еще какие-то слова.

Мужчина прикоснулся пальцами сверху к рукояти кинжала и слегка надавил, лезвие вошло глубже точно между ребер.

Мое тело само затряслось от страха и боли. Я уже прерывисто вздрагивал, морщился, жмурил глаза. Сжимая на руках кулаки, двигал пальцами на ногах и постоянно бросал взгляд на торчащий в груди кинжал, заходясь в истерике.

Они еще раз произнесли то же самое, и он ввел лезвие еще глубже.

Мое сердце неистово стучало, отдавая ударами в висках. Помимо боли, появилось ощущение, что кинжал становится горячим и с каждым нажимом приближается к сердцу.

Все трое вновь запели, старшей прочитал очередную фразу и вновь надавил на рукоять. Клинок, как в масло вошел внутрь, и в области сердца меня пронзила резкая, острая, страшная по силе боль, да так, что круги поплыли перед глазами.

Я мычал что было сил и чувствовал, как сердце забилось неровно, какими-то рывками. По всей видимости лезвие коснулось его самым кончиком и теперь царапает, так как оно неистово бьется в груди.

Ужас сковал душу, ведь еще немного и умру, как же стало страшно. Исходящая из груди неимоверная жгучая боль пронизывала тело и разум.

Мельком, в своей агонии я заметил, как на кинжале появились бордовые проблески, рисунок на лезвии проявлялся.

Все замолкли, поглядывая то на клинок, то на мое тело, дергающееся в конвульсиях. Я краем глаза разглядел, как у Флора выступила слеза, он глянул на меня с жалостью, но быстро ее смахнул.

Они продолжали наблюдать, а кинжал по всей видимости насыщался моими жизненными силами, так как рисунок на лезвии становился все более ярким.