– Как там во дворе?

– Двора не видно почти, только угол у беседки, там ничего, как и раньше… Ну что, может, все? А, Сергеич? Три часа уж…

Он опустил бинокль. Антон покосился в его сторону, спрятал блокнот в нагрудный карман и извлек мобильный телефон.

– Ну, ты как там? – спросил он, отворачиваясь к окну и прижимая аппарат плотнее к уху. – Нормально? Нет у тебя ничего?

Его московский собеседник, держащий в поле зрения дом Корнея Велеса в Измайлове, ответил после паузы:

– Она не возвращалась еще. Точно. Все машины у подъезда отфиксировал… Клиента видел пару раз… На балконе… А во сколько она приехала туда, к вам? Напомни.

– Не она, – поправил Антон веско, – они. В 17.30… Ну ладно. Ты ее дождись, посмотри там, на чем доедет, а мы сейчас двинем. Тут уже без толку. Три машины за последние полтора часа. Они могли в любой… Мы сейчас тут с Володей еще одну версию отработаем. Все, до связи.

Он сложил телефон и взглянул на напарника, прячущего бинокль в черный футляр.

Серый автомобиль аккуратно сполз с холма, прокатился вдоль реки, петляя между взгорков, поросших лиловым иван-чаем, переехал, наконец, через мост и набрал скорость. Он удалялся от Моск вы и от шоссе, забирал все дальше в глубь лесистого заповедного района. Дорога еще раз приблизила их к монастырю, его купола горели в лучах предзакатного солнца. Линько развернул карту.

– Вот тут, – пробормотал он, взглядывая в окно, – вот тут я подобрался к ней чересчур… Чересчур… Могла заметить. И потому, наверное, рванула… Вот отсюда мы и… И до самой деревни.

– По порядку. Еще раз, – велел Антон. Он спокойно вел машину вдоль кромки леса.

Пухлый Володя Линько по основному месту работы числился инспектором транспортной прокуратуры. Но Антон давно уловил в нем редкостную, просто бульдожью пытливость и цепкость.

– В первый день наблюдения, – вспоминал Володя, – около половины седьмого вечера. А приехали сюда, как и сегодня, в полшестого. У меня была точка метрах в пятидесяти, у дома номер 23, с башенкой, там мусорные баки обнесены стенкой, очень удобно… Значит, около половины седьмого из ворот выехала «семерка» с тонированными стеклами… Такая запыленная.

– Ну вот, – отметил Антон, не отрывая глаз от дороги, – если с тонированными, как же ты узрел-то?.. И зачем ей было переться отсюда еще куда-то? В лес, что ли? Что за мотивы?

– Так, по порядку. Водительское стекло было наполовину опущено. Проехала мимо меня еще не на скорости. Я успел. Думаю, что она. Хотя и в темных очках… А насчет мотивов я – пас.

Они проехали насквозь две деревни, достигли припоминавшегося белого указателя «Бузаево», обогнули это славное селение и съехали на проселок. Через несколько минут перемахнули по узкому мосту спрятавшуюся в камышах речушку. Линько стиснул ладонями круглую влажнокудрявую голову:

– Блин, не помню, была речка или нет.

– Едем дальше. Припоминай. Крути башкой, – произнес Антон спокойно.

И они поехали дальше полем, то приближаясь, то удаляясь от кромки леса. Метров через пятьсот, возле груды грязных бетонных блоков, брошенных у обочины, Линько возбужденно сунулся в окно.

– Проезжали тут! Точно. Сейчас поворот будет. И указатель – «Истратово»… Или «Кастратово»…

Дорога в поле действительно вильнула, поползла вверх, но вместо деревни на взгорке вновь вырос лес. Он поглощал тот узкий проселок, по которому ехали сыщики, и смотрел на них с предвечерней суровостью. Прежде чем нырнуть в чащу, проселок, впрочем, отпускал от себя узкий отросток – едва различимую в траве дорогу, вьющуюся все так же вдоль лесного массива. Антон сбавил скорость. Линько выглядел растерянным. Внезапно он несильно хлопнул по сиденью.