Когда он заглянул на кухню, безмятежная Инга, сидя на табурете у стены, посасывала зубочистку и ждала окончания стирального процесса. Сама она была без халата и имела на смугловатом теле два предмета туалета из белого шелка – бюстгальтер и узкие трусы. Эстетически это смотрелось безупречно, и с учетом исполняемой функции – даже как-то естественно. Лицо казалось умиро творенным. Корней несколько секунд пристально всматривался.

Майя, как ни удивительно, все еще возилась с уроками – то ли с физикой, то ли с химией. И тем и другим необразцовая десятиклассница занималась без явного энтузиазма. В фаворитах числилась география с биологией, но и их положение не было прочным. Майя казалась чрезмерно нервной и болезненно ранимой девочкой. Обида на конкретную одноклассницу – мелкую гадкую стервочку (Корней пару раз видел) – всякий раз грозила разрастись до масштаба обиды на весь белый свет. Велес убеждал, что так нельзя. Белый свет, может быть, и не заслуживал бы доброго слова, если бы ему имелась внятная симпатичная альтернатива. Стервы же, по его наблюдениям, составляли если не большинство, то по крайней мере стабильно широкий слой, с коим Майе надлежало в любом случае поддерживать пожизненный вооруженный нейтралитет.

Само собой, его аргументы не были востребованы, хотя и хмуро выслушивались. Как всякий обычный пятнадцатилетний подросток – тут падчерица никак не выделялась, – Майя не была убеждена в пригодности родительских наставлений в ее трудной повседневной жизни. Как тягловая рабочая сила, Корней изредка рекрутировался для исполнения некоторых деликатных миссий, как то: проверка пересказа английского текста, проверка того же самого, но в письменном виде, а равно утренняя доставка Майи в школу за три квартала на борту темно-синего «ниссана».

Инга из кухни громко спросила:

– Майя, ты почему не доела торт?

– Я мучное пока не буду. Оно мне вредно.

– Ты что, с ума сошла? – Инга встала со своего табурета. Теперь в дверях кухни появилась и Майя. Она была хрупкой худенькой черноволосой девочкой, понятие «девушка» как-то к ней пока не лепилось. И трудно было пока представить, что когда-нибудь ей удастся достичь плотности и округлости мамы Инги.

– Мама права, – высказался Корней, – рано о диетах думать.

– Давай, доедай. – Инга повернулась к раковине. – Корней, ты тоже садись.

– Мы, кстати, сегодня знаешь с кем обедали? – начал Корней, но тут в кармане у него ожил мобильный телефон. Его будто ударило током.

Он поговорил очень коротко и быстро стал одеваться.

– Ты куда? – вяло поинтересовалась Инга.

– Клиент сейчас подъедет, – объяснил Корней, – в офис сегодня ко мне не успел. Мы с ним быстро…

Машина Антона Сергеича стояла не в трех, а в четырех кварталах от дома, на противоположной стороне улицы. Корней уселся на переднее сиденье. После рукопожатия Антон без предисловий протянул ему пачку фотографий. Заметив, как у клиента изменилось лицо, быстро пояснил:

– Тут ничего интимного. Отбытие – прибытие. Чтобы вы могли представлять…

Корней слушал напряженно, но в общем был спокоен. Он настроился. Антон говорил тихо и отрывисто.

– Итак, мы проследили три случая. Три раза она называла вам поводы для отсутствия, которые не соответствовали действительности. Вот, по датам… Ну, вы помните. Во всех этих случаях она уезжала с работы около четырех. И отбывала всегда по одному и тому же адресу. Причем отбывала не одна…

Он сделал короткую паузу.

– Около половины пятого она встречалась с вашей дочерью… и дальше ехала с ней. Все три раза они вместе были в одном и том же доме на окраине города Истра… Ну, километров пятьдесят от Москвы, знаете… Там они оставались довольно долго. Нам было трудно установить точное время… Наблюдение велось издалека. К тому же у машин, почти у всех, которые оттуда выезжали, были тонированные стекла. Но, так или иначе, дочь она доставляла к матери, к вашей теще, примерно к половине двенадцатого… Домой же, как вы сами помните, возвращалась примерно к полуночи. Дальше. В двух случаях они добирались до Истры на такси или частных машинах. От Тушина. Мы отследили. Как ваша жена договаривалась – вот, видите. А вот, в стороне, стоит дочь.