«Я смогу. Я осилю дорогу.
Мне бы смысл!
Мне бы цель.
Мне б надежду…»
Ни слова
На небе солнце светит – так же, как всегда,
И равнодушный мир круг вечный совершает;
Пока горит огонь, пока течёт вода,
Своих частиц ничтожных он не замечает.
Да и возможно ль их, по сути, разглядеть
И заслужили ли чего-нибудь другого
Те, чьё проклятие – трещать о ерунде,
Коснуться горя вскользь и о беде – ни слова?
Не смотри
Что ищешь ты сейчас в моих глазах?
Зачем тебе со мной встречаться взглядом?
Взглянувший в зеркала моей души
Увидит сразу всё и без прикрас.
От этой точки повернуть назад
Возможно будет… Но уже не надо.
Зачем же знать о том, как, согрешив,
Молила о пощаде в скорбный час?
Скажи, чужая боль тебе – зачем?
Она там есть! Ты хочешь убедиться?
Она – среди руин былой любви
И капель алой крови на снегу…
Нет, не смотри… Избавь от этих тем.
Душа черна, и нечем мне гордиться…
Быть может, ты сумеешь? Не смотри!
А я иначе просто не могу…
Лети!
Нежные крылышки, чуткие усики,
Хрупкое тельце – но с волей стальной!
…Слышишь? Лети… неужель не получится? —
Так же, как раньше – в простор голубой!
Ждут тебя ветры, от века свободные!
Травы зелёные сводят с ума!..
Ну же, лети! И отринь чужеродное!
Пусть не для бабочки время – зима…
В крохотном сердце весенняя музыка,
Так же, как прежде – что нужно ещё?!
Небо – реально! А клетка – иллюзия!
Что ж ты? Вперёд! Не жалеть ни о чём!
Жизнь коротка, быстротечна, и стоит ли
О невозможном грустить по пути?
Прочь же сомненья, долой недостойное!
Не замечая преграды – ЛЕТИ!!!
Исповедь недопоэта
Я в депре утопающий псевдопоэт…
Я бездарность, которую стрёмно читать.
Я ворованых строк собираю букет.
Я способна лишь только бумагу марать.
Я из тех, кто рифмует «любовь» и «морковь» —
Я на большее, нет, не способна. Увы.
Я вожу хоровод из заигранных слов.
Я сюжеты жую, что отнюдь не новы.
Я давно собираюсь сказать себе «стоп».
Я теряю кураж – от того всё грустней.
Я банальна… Но снова исписан листок —
Я как нарик без дозы без Музы своей.
Плач кукушки
Судить лишь Богу одному, когда и где я согрешила,
А может, до конца грехов своих пока не осознать,
Но об одном из них, увы, я думать перестать не в силах,
А потому, достойна кар… Я – худшая на свете мать.
Я та, что чистый дар небес с пренебреженьем оттолкнула,
Поддавшись юности мечтам, стремлению свободной быть.
В водоворот беспечных дней я с головою окунулась,
Оставив в стороне того, кого должна была хранить.
Я забывала о тебе, порой, и правда, уставая,
Но чаще просто находя сто тысяч неотложных дел.
Мне думалось тогда: «Потом! Ещё успею, наверстаю!..»
Но ты-то этого не знал! Ты просто к мамочке хотел.
…Сквозь пальцы время утекло, и вот уже передо мною…
Почти мужчина?.. Нет пока. Но уж конечно не малыш!
А в голубых твоих глазах – обиды тень; её не скроешь…
И нет покоя мне, когда ты на меня вот так глядишь.
Раскаянье? О да, оно, – плоды ошибок пожинаю.
Да что за польза от того, раз в прошлом лучшие года?
Ты не прощай меня, сынок – сама себя я не прощаю.
Я всё готова искупить, да поздно… Поздно, как всегда.
Ты не прощай меня – ничто уже назад не возвратится,
Нет оправданья мне и быть теперь не может никогда!..
Лишь на заре пускай прольет слезу за нас кукушка – птица,
Что, отказавшись от птенцов, живёт, не ведая гнезда.
Не верю!
Мне снова врут сегодня зеркала,
В них вижу ту, что на меня похожа,
Но точно знаю: мною быть не может
Заложница волшебного стекла.
Она глядит на этот мир с тоской,
Она не ждёт, не любит и не верит.
Она давно закрыла в сердце двери,
И вряд ли ей возможно стать другой.
Она меня встречает тут давно…
Но я устала жить её печалью!
А где-то там, в далёком Зазеркалье,