Как выяснилось, Изабель дожидалась десерта. Вскоре перед каждым из нас поставили красивое блюдо с бисквитами, но она не дала времени ими насладиться.

– Я хотела начать, когда соберутся все, – заявила она, воспользовавшись паузой в разговорах. – Но поскольку Фрида и Филипп запаздывают, думаю, лучше сказать вам прямо сейчас. У меня для вас любопытные новости.

Ее слова произвели сильный эффект, несмотря на то что ничего тревожного в этом заявлении не было. Я заметила, как омрачилось лицо Реджи Лайонса, а все остальные замерли на своих местах.

Изабель выдержала паузу – видимо, хотела насладиться моментом всеобщего испуга, а затем продолжила:

– Ни для кого не секрет, что публикация моего романа «Жертва зимы» вызвала целый ряд неприятностей.

– Неприятностей? – холодно повторила Беатрис Клайн. – Так вы предпочитаете называть наше разорение и смерть Брэдфорда?

– Я просто представила правду такой, как ее увидела. А уж последствия не моя вина.

– Не ваша вина? – возмутилась Беатрис. Она даже побледнела, а глаза засверкали от гнева и горечи. Какие бы чувства она ни испытывала к Брэдфорду Гленну, ясно было одно, эта женщина воспринимает случившееся с ним очень близко к сердцу. – Да с самого начала это была именно ваша вина. Это вам следовало бы умереть!

Изабель тихо рассмеялась, ее темные глаза сияли.

– Ага, выпустила коготки. Ты всегда была такой честной, Беатрис. Никакого притворства. Вот и продолжала бы в том же духе. Так было бы куда лучше, согласны?

Никто не сказал ни слова. Даже Беатрис промолчала. Я покосилась на Реджи Лайонса. Он стиснул зубы, лицо было бледно, как мел.

А на губах Изабель играла улыбка, пока она обводила взглядом стол. Я почти физически ощущала исходящее от нее возбуждение. Она явно наслаждалась каждым моментом.

– Теперь, раз уж мы стали так честны друг с другом, самое время сделать одно заявление. В моей книге раскрыто много тайн, но в самой истории, случившейся тогда, их было гораздо больше. Просто тогда я этого еще не знала. И вот раскопала их. У меня появилась новая информация, однако я решила приберечь ее до нужного момента. Как раз сейчас он и настал. – Изабель снова выдержала долгую паузу перед тем, как нанести coup de grace[2]: – Я решила написать продолжение.

В зале повисла тишина – показалось, что даже поленья в камине перестали потрескивать, – затем Реджи Лайонс громко чертыхнулся и так резко вскочил со своего места, что стул отлетел в сторону.

– Ты не посмеешь, Изабель!

– Но я уже начала писать, Реджи.

– Я не позволю, – сквозь зубы прошипел он.

Изабель расхохоталась низким горловым смехом, однако ее взгляд стал жестким, ледяным.

– Не думаю, что у тебя получится мне помешать.

Он так побагровел от ярости, что я испугалась – вдруг его хватит апоплексический удар.

И тут в тишине прозвучал холодный голос Беатрис:

– И что же нового вам удалось узнать?

Изабель устремила взгляд на нее. Казалось, искры ненависти так и пронзают воздух.

– Ты действительно хочешь, чтобы я так прямо тебе и сказала, Беатрис?

Беатрис не отвела взгляда, но и не ответила.

Изабель не стала нарушать тишину, воспользовалась паузой и отщипнула крохотный кусочек бисквита. Я слышала, как тяжело дышит сидящий напротив Реджи Лайонс.

Мне очень хотелось посмотреть на реакцию Майло, однако он сидел на той же стороне стола, что и я, а извернуться и взглянуть на него было бы просто неприлично. И Лаурель тоже сидела там, где я не могла ее видеть. И я отчаянно ломала голову над тем, что же сейчас думают эти двое близких мне людей.

– Но к чему понадобилось собирать нас здесь, чтобы сообщить все это? – спросила моя кузина. Пусть я ее не видела, зато отчетливо слышала в ее голосе разочарование. – Почему бы вам просто не написать книгу и обойтись без этих выступлений? – Тем же вопросом задавалась и я.