Стало ясно, что Статья 8 Устава Лиги не выполняется уже двумя основными членами Лиги – Францией и Великобританией, а цель, заявленная Советским Союзом при его приеме в Лигу – борьба за мир, если и выполнима, то только не с помощью механизмов Лиги Наций.
В ходе дебатов по «Белой книге», последовавших 11 марта 1935 года, Болдуин заверил своих соотечественников, что меры по перевооружению никоим образом не наносят вреда миру, а напротив, именно они помогут Британии сделать мир более прочным. Британцы поняли, что Болдуин популярно разжевывает им крылатое римское выражение «Si vis pacem, para bellum» (хочешь мира, готовься к войне), и обвинили правительство в лицемерии и откровенном милитаризме.
В Британском правительстве решили, что нынешний министр иностранных дел Саймон и его возможный сменщик лорд-хранитель печати Иден посетят Берлин, чтобы обсудить там основные европейские проблемы, в том числе вопрос о том, как предотвратить новую гонку вооружений в Европе и вернуть Германию в Лигу наций.
Гитлер попросил ненадолго отложить визит Саймона и Идена, но спустя всего несколько дней, 16 марта 1935 года, правительство Германии опубликовало Закон о германской армии, по которому была восстановлена всеобщая воинская повинность и численность германской армии в мирное время была установлена на уровне 36 дивизий. В этот же день Гитлер выступил с обращением к немецкой нации. Он заявил, что Германию нельзя обвинить в нарушении обязательств по мирному договору: она была освобождена от этих обязательств самими державами-победительницами, которые отказались выполнить свое обещание, что за разоружением Германии последует их собственное. Как и Болдуин в Англии 5-ю днями ранее, Гитлер заявил, что его правительство не имело никаких агрессивных намерений, и что цель перевооружения состоит только в том, чтобы дать Германии возможность стать согарантом всеобщего мира и внести свой вклад в умиротворение в свободном сотрудничестве с другими народами – другими словами все то же – «Si vis pacem, para bellum».
Слова Гитлера были не только циничны, но и сказаны в субботу (16 марта 1935 года – суббота), в предвыходной день для французских и британских политиков, и они, по крайней мере, два дня, не могли Гитлеру ничем ответить чисто технически.
«Календарный прием» использовался Гитлером еще как минимум два раза:
– нападение Германии на Францию было осуществлено 10 мая 1940 года, в пятницу, в день смены кабинета в Великобритании, в этот день прежний премьер-министр Чемберлен покинул свой пост, а новый премьер-министр Черчилль его только что занял;
– нападение на СССР было осуществлено утром 22 июня 1941 года, в воскресенье, когда командный состав в РККА как правило не находился в расположении своих частей, что серьезно сказалось на управлении войсками в первые часы войны.
После принятия закона об армии 17 июня 1935 года в Берлине нацисты провели грандиозный праздник, вот как его описывает Уильям Ширер в «Берлинском дневнике»:
«Берлин, 17 марта. Первый абзац моего сегодняшнего вечернего сообщения подводит итоги этого экстраординарного дня: „День отдания почестей героям в память о двух миллионах немцев – жертвах войны, отмеченный сегодня среди декораций, равных которым не было с 1914 года, как день возрождения германской военной мощи, принес нам мирные заверения пополам с вызовом“. Основная церемония состоялась на Штаатсопер в полдень и прошла со всей красочностью, на которую способны нацисты. На первом этаже Оперного театра море униформ и удивительно много старых армейских офицеров, которые за ночь, должно быть, стряхнули пыль со своих выцветших мундиров и начистили до блеска причудливые довоенные остроконечные каски, которые теперь мозолят глаза. Мощное освещение сцены было направлено на взвод солдат рейхсвера, застывших подобно мраморным статуям с развевающимися военными знаменами. Над ними на безбрежном занавесе висел громадный серебряно-черный железный крест. Соответствующая атмосфера возникла тотчас же, как только оркестр заиграл „Похоронный марш“ Бетховена, – трогательная вещь, такая, что тронет каждую немецкую душу. Гитлер со своими приспешниками сидел в королевской ложе, но сам не выступал».