«Если у вас есть сомнения, я уверен, вы сможете их преодолеть», – сказал Лаваль. Саймон заметил, что он и двое его товарищей выдвигали свою резолюцию как представители не отдельных стран, а членов Лиги наций и ее Совета, – «Если она будет принята, это будет резолюция Лиги наций, принятая членами Совета в ходе свободных, равных и открытых консультаций между собой». Оговорки и опасения, высказанные другими членами, Саймон отклонил с твердостью, граничащей с невежливостью, его не устраивали любые предложения изменить содержание проекта или даже формулировки.

В результате только Бенеш от Чехословакии и Брюс от Австралии оказали безоговорочную поддержку «державам Стрезы», и предложенным ими проекту резолюции.

Представитель СССР Литвинов напомнил Совету Лиги, что его правительство не подписывало Версальский договор, который Германия нарушила, но и никогда не скрывало своего отрицательного отношения к нему в целом и к разоружению Германии в частности. Но Советское правительство готово подписать предлагаемую резолюцию, потому что хочет подчеркнуть, что нацистская программа перевооружения – это программа реванша и завоевания, которую можно остановить только путем создания прочного международного порядка. Разумеется, Литвинова внимательно выслушали, но он был новичком в Лиге, не имел в ней союзников, и его голос не значил ничего. Да, Литвинов был авторитетным дипломатом, но в Лиге его прежние заслуги были немедленно «умножены на ноль», а новых заслуг перед Лигой у СССР и представителем СССР не было.

Польша, Португалия и Испания высказали свои сомнения и разногласия по разным пунктам. Кантило, представитель Аргентины сделала общую оговорку в отношении любых частей резолюции, которые его правительство не успевает рассмотреть.

Мексика и Чили раскритиковали в проекте ограничивающую ссылку на Европу. Их замечания были справедливы, но «Фронт Стрезы» их не воспринял – он стоял как скала. И на это была причина – как представители Италии и Британии могли исправить проект, который утвердили лично Муссолини и Макдональд?

Дания в лице своего министра иностранных дел Мунка не была готова присоединиться к осуждению действий Германии, ввиду того, что Германия сама признала, что ее закон противоречат Версальскому договору, и сама утверждала, что ее действия оправдываются другими фактами. «Совет», – говорил Мунк, – «должен действовать, не как суд, но как инструмент политического взаимопонимания». Мунк обратился к авторам резолюции с просьбой согласиться с этим изменением части текста.

Наконец, представитель Турции Арас заявил, что ему нечего сказать по поводу обсуждаемой резолюции, но что Турция сама намерена изменить режим использования проливов, установленный Лозаннским договором.

Эта речь, неожиданно вызвала неоднозначный отклик у представителей «Фронта Стрезы». Саймон, Лаваль и Алоизи, со своей стороны, почувствовали себя обязанными сделать все оговорки в отношении того, что сказал министр иностранных дел Турции Арас.

Литвинов, с другой стороны, поспешил заверить Араса, что СССР не будет чинить препятствий Турции в вопросе изменения порядка использования проливов. На словах представитель СССР два раза выступил против позиции «Фронта Стрезы», но на деле он обещал поддержать их резолюцию – можно ли считать такую политику честной и правильной?

Когда высказались все члены Совета, можно было ожидать, что на претензии и предложения ответят три автора резолюции, но они не сказали ни слова! «Я должен истолковать молчание трех авторов предложения по поднятому мной вопросу, как означающее, что они не могут принять какие-либо поправки» – сказал министр иностранных дел Дании Мунк, но почти сразу отказался от своего возражения.