Осень-богачка сорит капиталом,
Палые листья – ковёр из купюр.
В парках рябины объяты пожаром
В рыже-багряных манто от-кутюр.
Остатки
Давно позаброшен танцпол.
Осталась зола наслаждений.
В меню каждый день валидол,
Утерян букет ощущений.
Погода стабильно не та,
То жарко, то ломит суставы.
На кухне гнетёт теснота,
В эфире – царящие нравы.
Откинуть бы лет тридцать пять,
А может, и сорок, не жалко!
С друзьями напиться опять,
Вкусив, сколь вольготна рыбалка.
На девушек смело взирать,
С достоинством, но без нахальства.
Соседа в бильярд обыграть
Спокойно, без тени бахвальства.
Под окна товарища встать,
Присвистнув: «Айда на «коробку!»
Размять молодецкую стать,
Оставив на лавке штормовку.
Пойти на байдарках в поход —
Неделю в мешке и палатке.
Вручную вскопать огород,
Пульнуть в небеса из рогатки.
Когорта заманчивых грёз
Дать битву комфорту готова…
Как шалую юность без слёз
Вернуть – и прожить её снова?
Совмещение
Я был галантен, не женат.
В душе, искрясь, весна играла
И виртуозно совмещала
С лиризмом низменный разврат.
Смотрел с блондинкой дорогой
Ночами на светил сиянье,
В порыве страсти, обожанья
В реке купался с ней нагой.
Стихи восторженно читал
И декламировал умело,
Без промедлений лишних, смело
За грудь красавицу хватал.
Приятен выставок гламур.
Мы посещали вернисажи.
Потом – интимные пассажи,
Постельный яростный аллюр.
Пленяла музыка сердца.
Я с музою внимал свирели,
Затем резвился на постели,
Изображая жеребца.
Прошли забавные года.
Кутить нет силы – ждёт уролог,
За ним приём ведёт проктолог.
Такая ныне чехарда.
Я поседел, давно женат.
В душе осенний цвет играет,
Мастеровито совмещает
Аптеку, пенсию, внучат.
Трепетание души
В глазах – ехидная усмешка,
Во рту – сарказмов едких пул.
Не раздражает утром спешка,
Не тянет вечером в загул.
Квартирный быт опутал крепко,
Ушёл на пенсию кураж.
Годами не менялась кепка,
Ослаб к деньгам ажиотаж.
Минувших лет поднялись всходы —
Цветут апатия и лень.
Исчезли с кризисом доходы.
Осталась от гордыни тень.
Завяли встречи, посиделки —
Их заменяет телефон.
Есть номер молодой сиделки,
В неё он, к счастью, не влюблён.
Поймали в сети сериалы,
Не интересен зимний спорт.
Пылятся на шкафу журналы.
Брак – максимум четвёртый сорт.
Пропали бывшие коллеги —
Нет интересных общих тем.
Забыты бурные ночлеги,
Остался долговой ярем.
Сменяет боли онеменье,
Канючит тело: «Не буди…»
Душа, желая просветленья,
Трепещет птицею в груди.
Кипящие страсти
Кипели эмоции чайником,
Забытым на сильном огне.
Он вёл себя грубым охальником,
Она была злее вдвойне.
Пестрила беседа упрёками.
Сплетались признанья и ложь.
Сменялись ответы намёками.
Терзала противная дрожь.
Смешались причины и поводы.
Шаром раздувался скандал.
Терялись разумные доводы —
Страстей ощущался накал.
Он стал заикаться отчаянно.
Она побелела, как мел,
Стояла в углу неприкаянно,
Стрел гневных колчан опустел.
Обиды плодились невиданно.
Завял утончённый фэншуй…
Решенье пришло неожиданно —
В объятьях хмельной поцелуй.
Утренний позор
Вчерашний вечер в забытье,
Обрывки пёстрые в тумане.
Он вспомнил: было оливье,
Играло радужно в стакане,
Веселье, танцы, никотин.
Он говорил по телефону.
Напрасно третью взял, кретин.
Уснул подобно эмбриону.
Такси дешёвое везло,
Или подбросил друг радушный?
Проснулся дома – повезло.
Во рту противный вкус сивушный.
Ключи на месте, кошелёк.
Одежда?.. Он не раздевался.
В глазах жены немой упрёк:
«Зачем с коллегами надрался?»
Ответа нет. Довлеет стыд,
Косые блики полуночи.
Потрёпанный противен вид.
Мольбой: «Прости!» – слезятся очи.
Болезненные воспоминанья
Воспоминанья вцепляются больно,
Словно клешнями – назойливый краб.
Переживаю разрыв добровольно,
В прошлое выдвинув памяти трап.