Немало революционных организаций было совершенно разгромлено жандармами, благодаря тому, что они за отсутствием опытных руководителей вели свою работу крайне неосторожно и легкомысленно. Так постепенно стала замирать революционная работа почти повсюду.

Такое положение вещей представляло большую опасность для всего революционного движения в России. Это сознавали и весьма болезненно переживали те разбросанные революционеры, которые чудом остались еще на свободе. Естественно, что они ломали себе голову над тем, как бороться с этой опасностью, как выйти из создавшегося крайне тяжелого для революционного движения состояния растерянности и даже безнадежности. И выход был найден. В целом ряде городов – Харькове, Одессе, Екатеринославе, Киеве – революционеры-одиночки, каждый самостоятельно, пришли к заключению, что воскресить деятельность партии «Народной воли» и влить новую жизнь в замиравшее революционное движение будет в состоянии лишь компетентный революционный центр, располагающий к тому же хорошо поставленным периодическим органом печати.

К такому заключению пришли десятки людей, но осуществить эту задачу практически взялись четыре-пять человек, которые проявили при этом не только изумительную инициативу, но и достойное удивления мужество.

Глава 4

Возрождение «Народной воли» и ее окончательная гибель

Летом 1883 года министр народного просвещения Делянов издал циркуляр, в силу которого всем студентам, уволенным в ноябре 1882 года из Петербургского университета, предоставлено было право вновь поступить в любой университет, кроме Петербургского, если советы университетов признают возможным их принять.

Само собою разумеется, что уволенные студенты поспешили воспользоваться этим правом. В Киев, Харьков, Казань, Одессу стали съезжаться довольно многочисленные их группы в надежде, что советы профессоров не будут им ставить препятствий для продолжения их образования.

Я и Штернберг поехали в Одессу, где мы встретились с добрым десятком наших петербургских товарищей. Среди них оказался Горинович, созвавший 10 ноября ту самую сходку, последствием которой явился вышеописанный арест семисот студентов; Сегал, который произнес в шинельной потрясающую речь, когда университет был окружен полицией; благородный Португалов, Вульфович и другие.

Встречаясь почти ежедневно и обсуждая создавшееся в связи со страшными потерями партии положение, мы очень скоро решили создать в Одессе свою революционную организацию. Естественно, что мы очень много думали и беседовали как о программе нашей деятельности, так и о том, как нам вести практически революционную работу. Но, надо сказать правду, дело у нас не клеилось. Потому ли, что наши задачи нам не были достаточно ясны, или потому, что мы не знали местных условий и плохо в них ориентировались, но в 1883 году из наших планов ничего не вышло.

В августе 1883 года все мои товарищи были приняты в университет. Один я остался за бортом: одесские профессора меня испугались – они узнали из моего «волчьего билета», что я рецидивист, так как был дважды исключен из Петербургского университета.

Тогда я решил вернуться в Житомир и отбыть там воинскую повинность в качестве вольноопределяющегося. Это мне удалось, хотя с немалыми трудностями. На этом эпизоде стоит немного остановиться.

Дело в том, что лето 1883 года до августа месяца, когда я поехал в Одессу, я провел на даче, где по соседству с моей семьей жил полковник Жерве со своей семьей. У него было трое мальчиков, учившихся в Киевском кадетском корпусе, и я был приглашен к ним в репетиторы. Так завязалось мое знакомство со всей семьей Жерве. Вскоре между нами установились очень добрые отношения. Не удивительно, что, вернувшись в Житомир, я обратился к полковнику Жерве за советом, какие шаги я должен предпринять, чтобы меня зачислили вольноопределяющимся.