Какие они, эти военные?

Не на записях. В жизни.

Чем пах Ереван? Как ни банально, горами. А ещё свежестью и лёгкой примесью чего-то, отдалённо запах кострища напоминавшего. Сначала подумалось даже, что обоняние решило поиздеваться и подбросило ложное ощущение. Но нет – Агата не ошиблась. Это понятно стало по отчего-то напрягшемуся Володе, который с шумом потянул носом воздух и подтянул лямку сумки от камеры. Очень хотелось озвучить свою догадку, но язык отказался шевелиться.

Наверное, оно и к лучшему.

– О, Денис! Сколько лет!

Тёмно-зелёный уазик привлёк внимание не сразу – куда более интересными показались низкие облака, плотной пеленой нависавшие над видневшимися вдали скалами. Обернувшись на оклик, Агата инстинктивно подтянулась к усмехнувшемуся Вовке и рюкзак к груди прижала посильнее.

Мужчина плотной комплекции и с неожиданно-радушной улыбкой раскинул руки и сделал несколько шагов им навстречу. И Кравцов, хохотнув, с готовностью пожал протянутую ладонь, а затем – совсем уж странность! – похлопал мужчину по плечу. Тот же ритуал ожидал и Володю, и притихшая Агата прикусила губу, искоса наблюдая за приветствием.

– Ты опять к нам? Понравилось? – нотки издёвки в голосе показались слишком явными, чтобы счесть их за что-то несерьёзное.

– Очень остроумно, – Денис лишь отмахнулся от вопросов и кивнул стоявшему в стороне с сигаретой в зубах чернявому молодому человеку в полинялой солдатской форме.

Повисло вдруг молчание, и Агата, до того глядевшая то вдаль, то на солдата, то себе под ноги, не сразу сообразила, что причиной тому служила она сама. А, когда её легонько толкнули под ребро, вздрогнула и в растерянности на Володю глянула.

– А это что за красавица? – мужчина всем видом своим источал дружелюбие и неподдельный интерес – это не только во взгляде виднелось, но даже в чуть склонённой голове и расслабленной позе. Хотя мурашки всё равно по спине-то поползли.

– Балласт.

Обидное слово заставило ещё сильнее губу закусить и исподлобья глянуть на совершенно не поменявшегося в лице Кравцова. Пальцы с ещё большим усилием впились в рюкзак – так глупо и по-детски, однако ничего иного сделать не получилось. И, должно быть, побелевшие костяшки привлекли внимание Володи, иначе как ещё объяснить можно то, что он в очередной раз пришёл на помощь и поспешил разрядить начинавшую наполняться искрами атмосферу?

– Помощница наша. Агата.

– Агата? Серьёзно? – и заинтересованность заблестела во взгляде ещё сильнее. Боковым зрением получилось даже заметить, как отвлёкся от сигареты солдат, явно весь разговор слышавший. Мужчина протянул руку, и ответное пожатие вышло каким-то, наверное, слишком дёрганым и рисованным в своей силе. – А я – Сергей Павлович Пахомов. Немного проще, как видишь.

Странно получалось – пока что офицеры вырисовывались совсем не такими, какими представлялись они на протяжении всего полёта. Глупо, конечно, делать выводы по одному человеку, но разве не первое впечатление самым верным считалось?

– Очень приятно…

– Ба! – Сергей Павлович едва ощутимо сжал пальцы, вызвав тем самым изумление секундное, а затем обернулся в сторону Кравцова. – Ребёнок же совсем! За что её так?

Денис, уже прикуривавший у по-прежнему державшегося чуть поодаль солдата, отвлёкся от своего занятия и, не выпуская сигареты изо рта, развёл руками и приподнял тёмную бровь. Во всей позе – сплошь насмешка, от которой отвернуться хотелось жутко, чтобы не видеть. Но нельзя, потому что слишком это заметным бы оказалось.

– Работать ей, видите ли, хочется. Вот пусть теперь работает.

Сергей Павлович отпустил, наконец, ладонь и повернулся вполоборота. Только сейчас Агата заметила длинный тонкий шрам, тянувшийся от самого виска к подбородку, и почувствовала, как к горлу подступил комок.