– Агата, – пришлось кивнуть и сделать пару мелких шажков вглубь помещения. Уверенность и решимость испарились, словно их не бывало никогда. – А почему так?..

Владимир вздохнул вновь и потёр шею.

– Человек нам уже давно нужен, вдвоём зашиваемся порой натуральным образом. Но мы, признаться, рассчитывали как минимум на парня. А с тобой что делать будем, даже не знаю.

Очень захотелось сесть; но предательская дрожь и ухавшее под горлом сердце не позволяли даже шевельнуться чуть резче. Закусив губу, Агата опустила голову, и несколько непослушных прядок цвета, который по первоначальной задумке должен быть красного дерева, упали вперёд. Чувство какой-то непонятной гадливости холодной волной набежало на всё тело, вызвав новое содрогание.

Так. Спокойно.

Вдохнула, выдохнула.

Она ни в чём не виновата. По крайней мере, в данную минуту уж точно. Она сюда не напрашивалась, её определили, просто предложив вариант. С какой стати нужно было от него отказываться? Тем более, если ничего не знала.

А если бы знала?

Сомнение закралось на подкорку. Если бы стало Агате заранее известно, что ей не обрадовалась бы как минимум половина команды, отказалась бы? Ведь наверняка имелись ещё варианты. А может, можно будет самой попросить о переводе и разузнать о свободных местах?

Владимир с шумом потянул носом воздух и побарабанил ладонями по коленям.

– Ты раздевайся давай, бери стул и садись ко мне. Не съем.

Додумать мысль так и не получилось – вздрогнув, Агата словно на автомате потянула куртку вниз вместе с висевшей на плече старенькой сумкой, заодно наконец-то избавившись от надоевшей папки и по-прежнему буравя взглядом облезлый линолеум. По своей натуре отличавшаяся общительностью, в любой иной ситуации непременно переступила бы через предательскую стеснительность, много лет закапываемую в самые дальние уголки и создававшую в симбиозе с любовью к общению необычный коктейль. Но сейчас язык сам собой затаился меж зубов.

Ситников сгрёб бумаги в огромную кучу и сдвинул её на самый край стола. Расчистил побольше места прямо перед собой и разложил в ряд несколько плёнок, размотав их от начала и до конца. Коричневые хвосты свесились через край столешницы. Молча Агата проследила за их медленными беззвучными колебаниями.

– Значит, смотри. Я пока не знаю, чем тебя ещё занять можно, поэтому вот, – Володя кивнул на будущий фронт работ и чуть отодвинулся, позволяя Агате поставить стул рядом с собой. – Короче, берёшь ножницы и все кадры, которые сверху помечены белым крестиком, вырезаешь. Один вырезала, взяла кисточку, набрала немного клея и тут же склеила, чтобы огрызков не было. Внимательно только смотри, если не то вырежешь, запорешь весь моток. Понятно?

Вместо ответа – кивок.

Володя улыбнулся. Махнул рукой и подался чуть вперёд.

– Всё нормально будет. Ну, мы и впрямь не ожидали.

В ответ Агата лишь пожала плечами и поковыряла кистью жидкий прозрачный клей в бутылочке. Приподнятого настроя словно не бывало; на смену ему пришло непонятное и совершенно непривычное уныние с примесью… вины?

Стоп. Стоп, Волкова. Стоп.

Ты. Ни в чем. Не виновата.

Заруби это себе на носу.

– Старайся резать так, чтобы оставлять запас для клея.

Ножницы послушно сместились чуть в сторону, и лезвия сомкнулись. Плёнка с приятным и едва слышимым звуком распалась на две части. Владимир встал и, переставив чашку с остатками кофе на соседний стол – такой же заваленный всякой всячиной, – пошарил в его выдвижных ящиках.

– Даже угостить тебя нечем. Только заварка есть.

– Спасибо, не стоит, – Агата опустила голову и мазнула клеем по плёночному краю. Голос – обыкновенно звонкий – теперь звучал приглушённо и нарочито ровно. Казалось, позволь она себе хоть какие-то эмоции, и на неё сразу же посыпались бы укоризненные взгляды и замечания. Хотя внутренний голосок нашептывал, что Владимир-то и не создавал впечатления злобного начальника, напротив – старался хоть как-то сгладить возникший острый угол.