– Что это?! По тяжёлой чо-то идёт! – крикнул Женя, почти не слыша собственного голоса. – Погнали домой скорей! Реально – «славься, молот!»

– Нет! – помотал головой Денис, кривясь от боли в ушах. – Я к себе, в АйФи!

– С ума сошёл? Нет там никого в воскресенье вечером! И зачем тебе?.. Ты же стажёр.

– Надо! Сегодня перешивают, всё начальство там! Дай мне ви-ви свои, мне скорее надо!

Четверть часа повсюду происходило одно и то же: замирали карчики и автовозы, глючила и отказывала электроника, пропадала связь.

Перед тем как Интрофай полностью отключился, мелькнули последние стримы из Казани, Перми, Красноярска.

В Казани объёмное пикча-шоу собрало на многоярусных набережных тысячи людей. Наверное, даже десятки тысяч. Деревянные, металлические и стеклянные конструкции переплели протоку Булак и все три озера, от Нижнего Кабана до Среднего и Верхнего; опускались до среза воды, к рогозу, аиру и камышу, взлетали и перекручивались на двадцатиметровой высоте.

Шоу «Царица Сююмбике, московский великий князь Иоанн и сокровища на дне озера Кабан» готовили полгода и анонсировали на минувшую субботу, но из-за страшной грозы перенесли на воскресенье. Ровно в девять часов многомерный пятиметровый Иван Грозный грянул своим железным посохом, и воздух оглушительно треснул по швам. Люди схватились за уши, проклиная саундмейкеров, но звукорежиссёры и вчерашняя небывалая гроза были ни при чём.

Электрические разряды взрывались один за другим. Объёмные фигуры заискрились, распались на фрагменты и посыпались мозаичными блёстками. Воздух наполнился статическим электричеством, прожектора подсветки погасли. Толпа вокруг озера вздрогнула и зашевелилась, с разных сторон послышались крики, движение ускорилось и превратилось в панику. Люди побежали к паркингам, но машины не включались. Сотни вновь прибывающих вжимали друг друга в металл и бетон. Хрустнули кости, раздались стоны и крики.

Кристаллические структуры мостиков и подвесов над водой лишились подсветки и стали невидимыми. Лучшие обзорные места превратились в ловушки, зрители толкались и давились, спешили на берег, к твёрдой надёжной почве. Не стало видно перил и опоры под ногами, тёмные фигуры гроздьями и поодиночке летели вниз с двадцатиметровой высоты.

Жуткий вопль «Куйбышевскую плотину прорвало!» ошпарил даже тех, кто сохранял выдержку. В многоярусной толпе закружились водовороты, стоны отчаяния и боли заглушал многоголосый мутный гул. Некому было сказать, да никто бы и не услышал, что Куйбышевский гидроузел расположен ниже по течению Волги и не опасен. С небес в кричащую темноту, в чёрную воду, в которой не видна кровь, кусками осыпалась гигантская фигура Ивана Грозного с посохом в руке.

В Перми тёплый воскресный вечер тоже привлёк полгорода на берег реки, в мега-парк «Мото-Вили». После пятнадцатого или двадцатого по счёту банкротства и реорганизации Мотовилихинских оружейных заводов огромное пространство вдоль Камы превратили в территорию развлечений, шоу и релаксов. Из лабиринта тёмно-кирпичных корпусов, погасших мартеновских печей и остывших труб вырастал восьмидесятиметровый «Молот Камы». Сверкающие круги полных оборотов Молота были видны даже в Нытве.

Многоцветное освещение «Мото-Вили», в отличие от озера Кабан, не отключилось. Когда титанический «Молот Камы» вдруг резко ускорил движение и, оторвавшись в верхней точке от несущей фермы, полетел над мега-парком, многие приняли это за новый, невиданный ещё аттракцион. Аккомпанемент визгов ужаса и восторга сопровождал Молот всегда, вопли были привычны. Пучок искрящих ауритовых проводов шевелился за Молотом, как за чудовищной медузой. Слишком быстрой, чтобы успеть осознать: это не медуза и не аттракцион. Тысячи посетителей закричали, только когда Молот, описав в небе огромную синусоиду, ударил на излёте в основание «Сапфир-Ивы». Стеклянный корпус отеля пошёл трещинами, как лопнувший от кипятка стакан, и бесформенной грудой опустился на землю. А через полминуты в парке и городе погасли все фонари, прожекторы, лайты, светильники и лампы.