– Содружество «Долго и счастливо»? – переспросил Боб.

– Это типа нашей Организации Объединённых Наций, – пояснила Алекс. – Все короли и королевы подписали соглашение о мире.

– Все короли с королевами, Фея-крёстная, Совет фей и я основали содружество. И с тех пор как было подписано соглашение, мы соблюдаем его правила. Оно всем пошло на пользу. Наша страна жила в мире и согласии… ну, по крайней мере, до недавних пор.

Матушка Гусыня кинула взгляд на близнецов: её предупредили, что нужно держать рот на замке и не выдавать никаких сведений.

– Кажется, – сказал Боб, – я начинаю улавливать суть. Только одно непонятно: вы сказали, что между мирами существовала разница во времени, верно? Почему она исчезла?

Матушка Гусыня с улыбкой кивнула на ребят:

– Они появились на свет и стали первыми детьми из двух миров, каким-то образом их соединив. Магия всегда творит чудеса.

Боб взглянул на близнецов с улыбкой; услышанное произвело на него глубокое впечатление.

– Ну да, мы типа важные шишки, – скромно сказал Коннер.

– А я-то думал, что знаю вас, – подмигнул Боб.

Через час Боб ушёл на работу, а близнецов ждал ещё один безрадостный день взаперти наедине с тревогами. Они очень устали от постоянной круговерти вопросов без ответов у себя в головах.

Следующие несколько дней разительно отличались от прошлой недели. Матушка Гусыня, в отличие от Ксантуса, не соблюдала дисциплину слишком строго, и близнецы вздохнули с облегчением. Солдатам даже приходилось будить Гусыню, чтобы напомнить ей о смене гномьего караула.

Алекс радовало, что Коннер проводит много времени с их надзирательницей. Эти двое стали просто не разлей вода. Днём они сидели на подоконнике и, наблюдая за улицей, подшучивали над почтальоном: Матушка Гусыня волшебством убирала почтовый ящик, стоило только бедняге отвернуться. После обеда, если по телевизору не шли соревнования по реслингу, Матушка Гусыня с Коннером играли в карты с солдатами, и она даже научила мальчика прятать туз в рукаве.

Алекс не посвящала брата в план, который несколько дней назревал у неё в голове. Её и так мучило чувство вины за то, что она собиралась нарушить бабушкин наказ, не стоило втягивать в это ещё и Коннера.

Как-то вечером Коннер лёг спать пораньше, а Алекс осталась присмотреть за Матушкой Гусыней. Та сидела за кухонным столом со своим термосом и вместе с солдатами ностальгировала по былым временам в сказочном мире.

Алекс заметила, что их надзирательница уже сильно навеселе: взгляд её остекленел, слова она произносила невнятно и снова начала говорить рифмами.

– Уж с той поры я так не веселилась, как в беззаботной младости моей, когда в чугунной ванне я купалась с друзьями славными и парой бутылей! – со смехом произнесла она и пустила термос по кругу. Солдаты каждый раз делали по глотку, и вскоре у них стали слипаться глаза.

– Матушка Гусыня, можно я покаюсь? – с грустью спросил один вояка. – Я был в числе тех, кто пытался собрать Шалтая-Болтая. Я знаю, вы были очень близки. Жаль, что не удалось ему помочь.

У Матушки Гусыни навернулись слёзы на глаза, стоило ей вспомнить своего покойного друга и ту ночь, когда его постигла трагическая смерть.

– На стене сидели мы с Шалтай-Болтаем, пили джин и громко хохотали. Но Шалтай вдруг выронил бокал, а за ним вослед и сам упал. Ох, как же я по нему скучаю!

Матушка Гусыня закрыла лицо ладонями и добрых пять минут заливалась пьяными слезами. Потом пришла в себя и, прихватив термос, пересела в своё кресло-качалку у камина. Щелчком пальцев разожгла в очаге огонь и собралась было в последний раз глотнуть из термоса, но её ждало разочарование: они с солдатами осушили его до дна. Алекс ждала именно этого.