– К вечеру мы с Рагнейдой испечём лепёшки с мёдом, – с интересом посматривая на Ингвара, пообещала Хельга, расположившаяся рядом с Ульваром.

Епископ Джереми молитвенно сложил руки и принялся молиться. Эйрик взглянул на него и заскрежетал зубами.

Вегард положил свою ладонь на руку Эйрика, на которой вздулись жилы, и спокойно сказал:

– Во время пира каждый может вести себя за столом, как хочет. Ведь ты же сам всегда так говорил, конунг!

– Да пусть он делает, что пожелает. Главное, пусть молчит, а то сейчас начнёт читать свои проповеди.

– Эйрик, не задирайся и не грусти! Лучше выпей этот прекрасный пенящийся напиток, которым тебя угощает Рагнейда, и на душе станет легче, – сказал Вегард и поднял кружку.

Все, в том числе епископ, со звоном свели кубки. Эйрик встал, подошёл к не дотянувшемуся до него старому Хэварду и с такой силой ударил своим большим кубком о кубок, который в твёрдой руке держал старик, что на стол выплеснулись капли медового напитка. Эйрик Рыжий опорожнил кубок до дна и, верно – на душе стало легче. Приятное тепло растеклось по жилам, налились тяжестью ноги, закружилась голова.

– Как я рад снова пировать вместе с вами, друзья! – вернувшись на место и закусив напиток солониной, сказал конунг и положил руку на плечо Ингвару.

– В последнее время ты нечасто бываешь в наших краях, Эйрик, – с укором произнёс Ингвар.

– А ты вообще не бывал у меня в Братталиде. А давайте-ка все вместе отплывём в Гринланд! Поселитесь рядом со мной. В Гринланде обширные пастбища. Будем торговать овечьими шкурами, тюленьим мясом и жиром. Построим крепости не хуже, чем у франков. Станем богатыми, словно фламандские или генуэзские купцы.

– Так ведь те, кто побывал в Гринланде, рассказывают, что там даже леса нет, а растут низкие и корявые деревца. Плавник если пригонит к берегу или суда туда брёвна доставят, и то – счастье, – сказала Рагнейда.

– Зато там много огромных камней. Вот мы и будем возводить крепости из камней, – сказал Эйрик.

– Зачем нам куда-то переселяться? Ведь мы и так здесь пьём эль из серебряных и бронзовых кубков. На наших женщинах золотые серьги и ожерелья из жемчуга и драгоценных каменьев, а золотые перстни с изумрудами и сапфирами украшают их пальцы, – возразил Ульвар.

– Вот только Рагнейда и Хельга не носят такие серьги и ожерелья, – заметил Ульвар.

– Ты же знаешь, Ульвар, Хельгу мы только что привезли из Иглстоуна, где она была пленницей, а моя Рагнейда с детства не любит никаких других украшений, кроме венков из полевых цветов, – заметил Ингвар.

– Да и у тебя, Ингвар, нет на руке золотого перстня с большим изумрудом, который я подарил тебе после битвы в Бретани. Куда ты его подевал? – спросил Эйрик.

– Он хранится в шкатулке, как и все твои дары, а также подарки всех моих друзей, – ответил Ингвар

– Знаешь, Рагнейда, твой отец никогда не брал драгоценности в захваченных городах. Скажи, это ты ему запретила? А тебя этому, наверняка, научили проповедники? – поинтересовался Эйрик.

– Я ничего не могла запретить отцу. Да и не общаюсь я с пришлыми священниками. Мне кажутся скучными и они сами, и их проповеди. Просто мне не нравятся все эти безделушки из драгоценных камней. Мне больше всего хотелось бы отправиться с вами в поход и увидеть чужие земли, – сказала Рагнейда.

– Я побывал во многих местах. Видел земли фламандцев и франков, испанцев и мавров, генуэзцев и венецианцев. Прогуливался по оливковым рощам Сицилии и по выжженным солнцем каменистым берегам Мальты, – сказал Эйрик. – Твой отец вместе со мной тоже побывал в этих местах, когда мы с ним были совсем молодыми. Тогда он ещё не боялся надолго оставлять в Скогстрёме свою жену Ингриду и тебя. Однажды мы с ним даже застали извержение вулкана на побережье южного моря. Из огнедышащего жерла на нас сыпались раскалённые камни. В южных землях остались жить многие достойные воины-викинги, чтобы властвовать в Ирландии, в стране франков и в других королевствах.